ПИРРОВА ПОБЕДА

Досрочные парламентские выборы в Великобритании, состоявшиеся 8 июня, без сомнения, войдут во все учебные пособия по политтехнологиям как яркий пример просчета в собственных силах и настроениях избирателей. Премьер-министр Тереза Мэй, собиравшаяся упрочить положение своей партии, загнала ее в трудное положение. Консерваторы остались самой крупной партией в Нижней палате, но потеряли абсолютное большинство в 330 голосов, взяв только 317 мест, когда для большинства нужно хотя бы 325. Теперь в рамках подвешенного парламента Мэй придется согласовывать с оппозицией практически любое свое решение.

Мэй сразу же исключила вероятность своей отставки и договорилась о поддержке с североирландской консервативной правоцентристской Демократической юнионистской партией (DUP), имеющей в новом парламенте 10 мест и еще в 2015 году заявившей о себе как о силе, которая будет определять формирование коалиций. Но в данном случае речь идет даже не о коалиции - DUP будет присоединяться к тори при голосовании по самым важным вопросам, например, в ходе утверждения бюджета. Судя по всему, торг был нешуточный.  С самого начала лидер DUP Арлен Фостер объявила, что рассчитывает на предоставление властям Северной Ирландии дополнительных полномочий, а также что "жесткий" Brexit не отвечает ничьим интересам. И эту головную боль Мэй придумала себе сама. 

Политологи говорили, что готовность идти на досрочные выборы свидетельствовала об уверенности премьера в своих силах и силах консерваторов в целом. Доводы премьера выглядели весьма солидно. Во-первых, парламент по вопросу Brexit действительно был разделен. Как и вся страна. Год назад сторонники выхода из ЕС набрали на референдуме чуть больше половины - 51,9%. Поэтому, по задумке Мэй, выборы должны были обеспечить единство британцев и укрепить позицию ее кабинета, "чтобы добиться наилучшей из возможных сделок по выходу Великобритании из состава ЕС". Планировалось, что если тори хотя бы не увеличат свои места в парламенте, то смогут гарантировать свое пребывание у власти еще на два года, поскольку следующие выборы состоялись бы только в 2020 году, а теперь будут в 2022-м. Сама Мэй планировала укрепить свои собственные позиции легитимностью общенародных выборов, поскольку ее не раз упрекали в том, что она получила свой пост по результатам внутрипартийной борьбы, после того как Дэвид Кэмерон, не выдержавший результатов Brexit, ушел в отставку. Ей же хотелось, как она выражалась, "получить мандат" - безоговорочную поддержку британцев. И еще Мэй, конечно, желала избавиться от необходимости следовать предвыборным обещаниям консерваторов времен Кэмерона. 

Все политические силы, кроме шотландских националистов, досрочные выборы поддержали. Либеральные демократы, имевшие в прошлом составе парламента всего восемь мест, понятное дело, хотели поправить свое положение (и у них это не очень получилось). Главным соперникам консерваторов - лейбористам хуже бы точно не стало, но вот выиграть они могли многое (и выиграли 30 мест, показав наилучший результат с 2001 года). Лишь лидер Шотландской национальной партии (SNP) Никола Стерджен назвала решение о досрочных выборах "политической ошибкой", заявив, что Мэй собирается использовать победу на выборах для выхода из Евросоюза на жестких условиях без учета пожеланий народа Шотландии, который в своей массе этого не хочет (по итогам голосования "шотландцы" неожиданно потеряли 21 место). 

По мнению многих британских политологов, карты консерваторам смешала… группировка "Исламское государство", взявшая на себя ответственность за серию терактов в Великобритании - 22 марта на Вестминстерском мосту, 22 мая в Манчестере и 3 июня на Лондонском мосту, в результате которых погибли десятки человек и больше сотни пострадали. Действительно, атаки террористов на граждан туманного Альбиона существенно поменяли предвыборную тональность всех партий и сместили акценты с Brexit на безопасность. Особенно четко это можно проследить по высказываниям Мэй, которая после теракта в Манчестере была сама сдержанность и не говорила о новых мерах по противодействию экстремизму, а после событий 3 июня заявила "хватит с нас" и призвала к устранению "безопасных мест", где, по ее мнению, могут "плодиться" сочувствующие терроризму - в Интернете и некоторых мусульманских сообществах. Мэй также не исключила ужесточения наказания за связанные с терроризмом преступления и расширение полномочий полиции и спецслужб в рамках национальной антитеррористической стратегии. Впрочем, в ответ премьер-министр получила тонны критики - и от правозащитных организаций, вроде Open Rights Group, и от тех, кто помнит, что в бытность главы МВД сама Мэй серьезно обкорнала бюджет МВД, что в итоге сказалось на ресурсах ведомства и, возможно, безопасности в целом. Накануне выборов очков консерваторам это, само собой, не прибавило.       

Однако, конечно, не только смещение акцентов с развода с ЕС на безопасность сыграло свою роль. Например, незадолго до выборов консерваторы огласили, что в их планах повышение стоимости соцуслуг и сиделок для пожилых - "закон о налоге на деменецию", как его прозвали в СМИ. Законопроект отозвали, но на Мэй оказалось еще одно пятно. Также слишком явным было то, что консерваторы надеялись сыграть на внутренних распрях лейбористов. Многим из них не по душе их нынешний лидер Джереми Корбин, которого называют радикалом и революционером и который призывал отказаться от ядерной программы и активно помогать неимущим. Но когда стало ясно, что Корбин набирает популярность, консервативная пресса, включая The Times и The Daily Mail, развернула неприглядную кампанию нападок на Корбина, вплоть до изображения политика в мусорном баке. Как оказалось, многие представители британской молодежи думают иначе, чем влиятельные британские СМИ. За левых проголосовала большая часть образованных молодых людей, причем явка на избирательные участки оказалась самой высокой за последние 20 лет. При этом не только лейбористы улучшили свои позиции, но также партии Plaid Cymru и Sinn Fеin. Зато крайне правая UKIP поддержку населения фактически потеряла. Политическую реальность туманного Альбиона резко качнуло вправо, и  впервые с 1970-х годов доминирующее положение в британской политике вновь себе вернули две главные партии - консерваторы и лейбористы. 

Ну а что же Brexit, ради которого все затевалось?  Переговоры по выходу страны из ЕС начнутся по графику  - 19 июня. Только теперь раздаются голоса, что избиратели фактически отказали Мэй в мандате на переговоры с ЕС с тех жестких позиций, о которых она так часто заявляла. Лондону на переговорах по Brexit теперь придется быть более сговорчивым. Это с одной стороны. А с другой - шотландская SNP, проигравшая свои места, сейчас пытается оправиться от шока и даже отозвала планы по новому референдуму о независимости. Или уже упоминаемая UKIP - самая еврофобская партия, не получившая ни одного мандата. Так что расстановка сил стала еще более запутанной, что, конечно, больше всего напрягает Брюссель, который теряется, с кем же ему вести переговоры по существу. На кону многие вопросы - вопрос иммиграции, торговля, беспрепятственный доступ на рынок товаров и услуг ЕС. 

Без сомнения, выборы-2017 для британской политической системы останутся знаковыми еще на долгое время. Прежде всего вполне возможно, что они еще не окончательные "досрочные" в данном цикле. Все будет зависеть от цепкости и выживаемости Мэй, от того, будет ли она еще допускать подобные ошибки. Новой Маргарет Тэтчер из нее явно не получается - она пока просто хороший партийный функционер, эффективный чиновник, но слишком далека от реальных избирателей.  Мэй провела, как пишет ВВС, "вялые перестановки" в кабинете и только укрепила скептическое к себе отношение. Премьера уже называют политическим мертвецом и хромой уткой и считают, что долго на Даунинг-стрит она не протянет. Но по-настоящему плохая новость не только для Мэй, но и для всей страны в том, что, судя по прошлогоднему голосованию по Brexit по шотландскому референдуму, по нынешним выборам  британская нация по многим вопросам разделена ровно наполовину, и находить компромиссы в таких условиях будет непросто любому кабинету.