В ОКЕАНЕ ПАРТИТУР

Его называют человеком-легендой, дирижером-лидером, дирижером-творцом, небожителем. Ему исполнилось 80, но он молод, энергичен и работает в полную силу. Германия, Швейцария, Египет, Турция, Великобритания, США… Узеир Гаджибеков, Кара Караев, Фикрет Амиров, Ариф Меликов, Хайям Мирзазаде, Дмитрий Шостакович, Иоганн Себастьян Бах, Бенджамин Бриттен, Сэмюэл Барбер. Его исполнение слушали в самых изысканных аудиториях: Королевский зал в Лондоне, сцены Вашингтона. За 50 лет работы исполнено более 300 премьер и редко исполняемых произведений, прежде всего это сочинения азербайджанских авторов и образцы мировой музыкальной культуры. Коллеги неизменно отмечают, что в условиях гастролей он остается человеком большой души. Он никогда не поселится в гостинице, пока не разместится весь оркестр, может отказаться от удобств, если кто-то ущемлен, постоянно беспокоится о том, кто и как поел. Может, и это - частичка успеха. Его, человека с неизменным огнем обворожительного обаяния, любят оркестранты, хористы, певцы и инструменталисты-солисты. Его оркестр имеет свое лицо, «свой звук». В исполнении медленных частей у него будто исчезает время. Вот что говорит о маэстро скрипачка из Швейцарии Патриция Копачинская: «За пультом – это волевой партнер с безупречным и четким жестом, а в общении - удивительно мягкий, интеллигентный человек».

Александр Ивашкин (виолончелист, дирижер, музыковед – Великобритания, Россия): «Маэстро воспитал замечательный коллектив единомышленников, понимающих его с полувзгляда. Особый разговор - его необыкновенно пластичные и выразительные руки. В этом маэстро по-настоящему уникален».

Татьяна Рексрот, музыковед из Германии: «Таким дирижером, как Рауф Абдуллаев, может гордиться не только Азербайджан, но и вся мировая исполнительская культура».

Трактовки маэстро продолжают поражать и современных композиторов. Австрийский композитор Ульф-Дитер Сойка, услышав в его исполнении свой фортепианный концерт (солировала Рена Рзаева, выпустившая о Рауфе Абдуллаеве прекрасную книгу) в 1993 году в Бакинской филармонии, решил, что свою оперу поручит только азербайджанскому дирижеру. И вот в 2002 году в Вене ставится опера австрийца на сюжет азербайджанской сказки «Сон Лейлы». Дирижирует маэстро Рауф Абдуллаев. Все четыре премьеры прошли с аншлагами.

А в 1972 году советская и американская пианистка и музыкальный педагог, одна из лучших интерпретаторов музыки Шопена Белла Давидович давала концерт в родном городе Баку перед выездом за рубеж. Ниязи категорически отказался музицировать с «предательницей родины», ведь Белла собиралась эмигрировать из Союза. Тогда за пульт встал Рауф Абдуллаев , и творческое содружество двух бакинских музыкантов продолжается по сей день.

А вот другой примечательный случай. В Баку должна приехать Хоровая капелла имени Юрлова с исполнением моцартовского «Реквиема». В городе ажиотаж, ведь «Реквием» здесь не слышали 20 лет. Ниязи заболел, дирижировать некому. Просят старшего брата Рауфа Абдуллаева - дирижера из Москвы Кямала приехать в Баку. Кямал звонит брату в Азербайджан и говорит о прекрасной возможности проявить себя. Маэстро отказывается по причине плохого знакомства с партитурой и получает нагоняй от старшего брата. За два дня Рауф Абдуллаев выучивает сложнейшую партитуру и блестяще проводит концерт. Работа над партитурой и выход к оркестру – именно в этом и заключается вся его жизнь.

Народный артист Азербайджана, лауреат Государственной и Президентской премий, профессор, художественный руководитель и главный дирижер Государственного симфонического оркестра имени Узеира Гаджибекова Рауф АБДУЛЛАЕВ любезно согласился ответить на вопросы R+.

- Как вы пришли к дирижерской палочке?

- У меня старший брат дирижер, который учился этому делу в Москве, там же многие годы работал.

- А как случилось, что все три брата – Кямал, Азер и вы стали музыкантами?

- Старший, Кямал,с 50-го по 62-й год главный дирижер оперного театра в Баку, затем долгие годы главный дирижер Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Много лет, будучи профессором, вел класс симфонического дирижирования в Российской академии музыки имени Гнесиных. Средний, Азер, прекрасный гобоист,с красным дипломом окончивший Московскую консерваторию и аспирантуру, почти 35 лет заведовал кафедрой духовых и ударных в Бакинской консерватории и написал едва ли не первое в Союзе пособие «Теория и практика исполнительства на гобое». Дед мой, шушинец, был крупным коммерсантом, покровительствовавшим музыке всей душой. У нас дома собирались такие знаменитости, как Джаббар Гарягды, Сеид Шушинский, Гурбан Примов. Непревзойденный тарист своего времени Садыхджан тоже приходится нам родственником. Дед мой восхищался пением юного Бюльбюля, приглашал его, совсем еще мальчишку, на свадьбы, и на одной из них подарил ему пояс с золотыми украшениями – я Поладу говорил, он подтвердил этот факт. Мама была музыкально одаренным человеком, водила нас на все спектакли и концерты. Консерваторию я закончил досрочно и с отличием в Баку по фортепиано в классе профессора Фариды Кулиевой, но чувствовал, что рояль мне мал. А ленинградская школа дирижирования всегда славилась своим высоким уровнем, и я решил продолжить свое образованиетам. Я учился у Николая Рабиновича и всегда говорил: Коля не учил дирижировать, Коля учил музыке.

- В вашей жизни были удивительные встречи, например, с Кара Караевым. Известно его последнее письмо к вам. Он говорил: «За музыку я не боюсь, если за пультом Рауф». Вас считают лучшим интерпретатором его музыки…

- Письмо называется «Жизнь – борьба». Я чувствовал его поддержку в молодые годы. Если говорить о встречах в жизни, у меня и с Джовдетом Гаджиевым были прекрасные отношения, я был первым исполнителем его Пятой симфонии, и с Султаном Гаджибековым дружил.

- Каков распорядок дня?

- Сплю 5 часов в сутки, хотя немцы считают, что после 60 лет днем неплохо бы вздремнуть хоть полчаса. Просыпаюсь в 7, легкая гимнастика и легкий завтрак, обязательно просмотрю партитуру, которую буду репетировать сегодня. Затем еду на работу. С 10 до двух у меня репетиция. Прихожу раньше всех и на концерт, и на репетицию. Я ведь главный дирижер, приходится решать и какие-то производственные вопросы.

- У вас особенное чутье сопровождения, наверное, от рождения.

- Это ведь непросто - бывает, с двух репетиций играем концерт, а бывает - с одной. Солисты все разные - каждый по-своему играет один и тот же концерт. Приноровиться с ходу к чужой манере игры - это требует особенного чутья. Я не люблю слова «аккомпанировать», мне импонирует - музицировать. Симфонический оркестр - самое мощное в инструментальной музыке средство воздействия на массы слушателей. В советские времена мы много ездили по республике: районам и городам – в Гянджу, Лянкяран - играли классическую музыку. А как они нас там принимали! Это тоже надо делать. Узеир Гаджибеков, Кара Караев, Фикрет Амиров - это и есть наш потомственный капитал.

- Благотворительность – одна из сторон вашей деятельности, когда вы даете концерты с целью помощи больным детям.

- К сожалению, это происходит не так часто, как хотелось бы. Дирижирование – это миссия. Я готов играть благотворительные концерты систематически.

- Как сказал Ростропович: «Дирижер просто обязан быть человеком».

- Не люблю тусовки или красиво разговаривать о музыке - все это чуждо мне. Я выплескиваюсь на концерте, потом замыкаюсь в себе. Австрийский композитор, дирижер Густав Малер, например, после концерта убегал на берег Рейна, стоял подолгу в одиночестве, смотрел на воду, раздумывая, он избегал людей…

- А когда впервые встали за пульт?

- В 65 году, это была «Травиата», потом «Шопениана» с «Пахитой». Где бы я ни был, оперу не оставлял.

- Работая в Анкаре в Театре оперы и балета, вы дважды удостаивались звания «Лучший дирижер года» за впервые исполненные в Турции балеты «Дама с камелиями» и «Три мушкетера». Вас называют одним из лучших интерпретаторов опер Узеирбека. А где вам интереснее работается: в филармонии или театральной яме?

- Для меня опера – это все! Оперный дирижер – это самая высокая категория. Чтобы выдать, к примеру, оперу Джузеппе Верди, от дирижера требуется максимум. Он должен обладать особым темпераментом и быть значительной личностью. Он ведь и артист, который живет жизнью всех персонажей оперы. Это непередаваемое ощущение – вести оперу! Дирижер здесь главное лицо, руководящий огромной массой народа – и наверху, и внизу. От него зависит все! Отрепетировать все отдельно с певцами, хором, оркестром, потом все это соединить. И если в результате достигаешь хорошего уровня – это и есть счастье. Нечто подобное я испытал в Турции, где дирижировал вагнеровским «Лоэнгрином». Упоение, что владеешь всей этой махиной,- это как парение.

- За 20 лет работы в Азербайджанском и Анкарском театрах оперы и балета вы поставили 30 опер и 20 балетов композиторов различных эпох, направлений и национальных школ. Говорят, что вы никогда не обсуждаете с автором ту музыку, которую беретесь исполнять.

- Если композитора нет в живых, то я ориентируюсь на известные традиции исполнения его музыки. Если же композитор жив, то я работаю с ним в тесном контакте. Мы вместе рассматриваем партитуру, он говорит о своих пожеланиях, видении опуса, у меня бывают вопросы. Для меня главное - это исполнить то, что написал автор. И этого принципа придерживались все великие дирижеры. Удерживать много музыки в голове сложно, для этого придуманы партитуры. Как известно, Вагнер с Берлиозом дирижировали без помощи партитур. А Ганс фон Бюлов считал: «Лучше партитура в голове, чем голова в партитуре». Партитура, бывает, мешает - нужны зрительные и психологически активные контакты руководителя оркестра с артистами.

- Когда впервые вышли на сцену филармонии?

- Концерт состоялся в 1966 году. Исполнялись «Оксфордская» симфония Гайдна и 10-я симфония Шостаковича. Был успех. Многие проблемы и трудности сопровождали и написанный Кара Караевым авангардный скрипичный концерт, который был исполнен в Баку лишь спустя 17 лет после московской премьеры. В качестве солиста я выбрал студента Азербайджанской консерватории Богдановского, блестяще исполнившего партию скрипки. Симфонический оркестр театра оперы и балета, дополненный молодыми музыкантами Камерного оркестра консерватории, моими выпускниками, прекрасно справился с исполнением. Но это уже было после кончины Кара Караева, как и с симфонией «Гойя», которую автор посвятил мне и премьера которой исполнялась в Москве.

- Ваши дети не пошли по стопам отца…

 - Проучились до седьмого класса музыкальной школы - и все. А я в этом плане демократичный, заставлять не стал. Правда, бывает и так, что талант раскрывается позже, сколько угодно таких случаев в истории. Сын до сих пор укоряет меня, жалеет, что не дирижер.

- А есть ли у вас ученики, последователи?

- Их двое - сын тариста Рамиза Кулиева Эйюб, с которым я занимался до его отъезда на учебу в Санкт-Петербург, и беженец из Шуши Фуад Ибрагимов, он играл в нашем оркестре на альте, потом по нашей рекомендации учился в Германии.

- Что будете делать в будущем?

- Не знаю. Играть музыку хочу не только написанную, но и ту, что еще только пишут. Пожалуйста, пусть приходят ко мне. Если же говорить о мировой – океан партитур ждет меня! Вон сколько несыгранного, музыка ждет. А больше я ничего не хочу.

- Как вы любите отдыхать?

- Смотреть телевизионные спортивные передачи. Особенно, не считая футбола, люблю настольный теннис, я кандидат в мастера спорта по теннису, шахматы - это часть моей жизни. А так - играю и в волейбол, баскетбол. Консерватория была в мое время очень даже спортивная. Много читаю музыкальной литературы. Обязательно об авторе, эпохе, стиле произведений, которыми дирижирую. Ведь самообразование – великая вещь!

- Рауф Джанбахышевич, редакция журнала поздравляет вас с юбилеем и с заслуженным награждением орденом «Истиглал». Желаем здоровья и творческих успехов.

«…Мы все знаем его (Рауфа Абдуллаева. - Авт.) заслуги в развитии симфонической музыки в Азербайджане, сколько он сделал и сколько делает сегодня и, думаю, еще многое будет делать и в будущем» - эти слова выдающегося государственного деятеля и большого знатока музыкального искусства Гейдара Алиева стали высокой оценкой деятельности азербайджанского дирижера.