«ЧЕРНОЕ ТОЖЕ ИЗЛУЧАЕТ СВЕТ»

«Мир по своей природе не только художественное произведение, но и художник», - гласят слова великого Цицерона. И правда, у каждого художника свой мир. Особый, сказочный, он есть и у художника Арифа Гусейнова. Каждый штрих в его произведениях несет в себе глубокую мысль, о которой, несомненно, будет спорить зритель каждого нового поколения. Только Творцу известен смысл. Но есть то ценное, что на рефлекторном уровне ментальной памяти будет понято всегда, - национальные традиции, обычаи, оттенки, мотивы. Технику мастера можно узнать без труда - его любовь к родному и близкому сердцу Азербайджану сквозит в каждом его произведении. В октябре Арифу Гусейнову исполнится 77 лет. Он народный художник Азербайджана, известный азербайджанский график-станковист, плакатист и иллюстратор книг для детей и взрослых. Серия работ художника «Магистраль Байкал - Амур», «Палитра дружбы», иллюстрации к «Хопхопнаме» Мирзы Алекпер Сабира, «Гарабахнаме. Страницы истории», выполненные в жанре документально-художественной графики, представляют собой не только художественную, но также информационную ценность.

Гостеприимные хозяева - Ариф муаллим и Севда ханым ГУСЕЙНОВЫ встретили нас у себя с большим радушием. Дача, прекрасный фруктовый сад, самовар, национальные сладости. Лучшей обстановки для доверительной беседы и не придумаешь.

- У нас выдалась теплая осень. Предпочитаете все лето и осень проводить на даче?

- Каждое лето переезжаю сюда. Но из-за пандемии перебрался еще раньше.

- В город не тянет? Не испытываете тоску по городской суете?

- Работа не дает мне скучать. Здесь моя вторая мастерская, где я остаюсь наедине с самим собой, своими мыслями. Основная мастерская в Доме художников, где проходит буквально вся моя жизнь. Когда возвращаюсь оттуда домой поздно, меня спрашивают: «Ну что, пришел погостить?» (смеется). В мастерской особая атмосфера, которая укутывает тебя в кокон, отделяя от всего земного. Представьте, если меня там не бывает где-то три дня, то я становлюсь там чужим человеком. Потом приходится заново привыкать, проникаться духом мастерской и только потом начинать творить. Уединение подпитывает творчество. Даже если кошка заходит в мою мастерскую, я ее выгоняю (смеется).

- Что позволяет вам оставаться таким молодым и позитивным?

- Три великих «О». Общительность. Оптимизм. Отсутствие чувства зависти. Я умею искренне радоваться успехам людей. При этом знаю себе цену. Это позволяет мне оставаться в хорошем расположении духа, несмотря ни на что. В преддверии восьмого десятка лет мой основной контингент - это студенты и детишки, с которыми я люблю проводить время.

Я открыл студию для маленьких, где обучаю их рисовать. Порой я покупаю у них работы - правда, недорого (смеется) и поручаю, чтобы они тратили эти деньги только на покупку красок.

- И как складывается дальнейшая судьба приобретенных работ?

- У меня есть коллекция, которую я развешиваю в мастерской, что создает прекрасную ауру. Мои ученики порой находят такие неожиданные цветовые решения, что это заставляет меня восхищаться и открывать для себя новое.

- То есть у них есть чему поучиться учителю…

- Несомненно, и я этого никогда не скрываю. Вообще художник и творческий человек должен уметь удивлять и удивляться. Раскрывшемуся в саду цветочку может кто-то обрадоваться, будто видит в первый раз, а кто-то вовсе не заметит. Так и беднеет душа. Заметьте, в моем саду тростники, которые уже выше меня (указывает на растения). Люди их срывают и выкидывают, как мусор, а у меня они даже цветут.

- Ариф муаллим, как известно, пять лет вы посвятили графике, работая над «Гарабагнаме». Вас не утомили черно-белые тона графики?

- Графика меня привлекает по-своему, потому что черное тоже излучает «свет». Но, признаюсь, скучал по цветному (улыбается). Всегда хочется окружать себя яркостью красок - как в жизни, так и в творчестве. Поэтому я параллельно с «Гарабагнаме» работал над заказом Министерства культуры. Это была книга сказок (тема фольклора) «Ашыг поэзиясы», которая вышла в трех томах.

- Вы посвятили годы изучению истории Карабаха при создании «Гарабагнаме». Что больше всего вас впечатлило в этой работе?

- Я рассказал зрителям о планах Петра I, связанных с массовым переселением армян на территории Азербайджана. О присвоении албанских церквей и азербайджанских памятников Карабаха армянами, о наших карабахских ханенде и великой музыке, порожденной ими, о подписании Туркманчайского договора, об известных генералах, и многом другом. Мне не дает покоя осознание того, какому вандализму подверглись исторические памятники азербайджанского народа. Как художника меня возмущает это варварское отношение, а именно обстрел армянами бюстов великого Узеира Гаджибекова, Натаван, Бюльбюля... Многие эти памятники находятся во дворе Музея искусств. Но я несколько раз выступал с предложением установить эти бюсты с отверстиями от пуль в самых посещаемых и видных места города. Это должны видеть все.

- Позволил ли период карантина углубиться в творчество еще больше? Что было создано за это время?

- Цикл, посвященный национальному празднику Новруз, занимает в моем творчестве одно из ведущих мест. Я всегда старался уделять особое внимание иллюстрированию наших традиций, обычаев, национальных праздников, которые делают нашу культуру уникальной. Во время пандемии я создал картины, посвященные моему любимому празднику Новруз байрамы: «Йел чершенбеси» и «Су чершенбеси», до карантина я закончил «Од чершенбеси». Осталось только воплотить «Торпаг чершенбеси». Это тоже в планах. Впрочем, давайте познакомлю вас со своей мастерской.

Минуя сад с инжирными и гранатовым деревьями, давшими богатый урожай, мы поднялись по узким лестницам и оказались в маленькой мастерской, аккуратно прибранной, что редкость для художников.

«Я занимаюсь графикой, а она требует предельной аккуратности и четкости, поэтому здесь вы не заметите творческого хаоса», - пролил свет на наш вопрос Ариф муаллим. В середине комнаты на мольберте излучало свет и радовало глаз полотно «Фитнэ» (одна из героинь поэмы Низами Гянджеви «Семь красавиц»), выполненное сочными красками. Стены, увешанные семейными фотографиями, придавали мастерской особый уют.

- Это моя маленькая мастерская, здесь я занимаюсь необъемными работами. Этот стенд с семейными фотографиями создал мой сын, который в возрасте 27 лет погиб вследствие несчастного случая... (задумался). Тоже был очень творческой личностью, снимал фильмы… Мы продолжаем его традицию и пополняем мастерскую фотографиями. Снимки внучки особенно важны - когда ее нет, я смотрю и беседую с ней...

- Вы иллюстрировали многие сказки. Какую сказку читаете внучке?

- Сказку читаешь в жизни дважды, когда совсем маленький и когда ты в престарелом возрасте. Восприятие, естественно, тоже разное. «Ким ятмыш, ким ойаг» в детстве ты воспринимаешь как голый сюжет, а в старшем возрасте понимаешь скрытый подтекст: «Кто спит, тот упускает все самое важное в жизни».

- Ариф муаллим, многие жалуются на нехватку сказок...

- Я всегда обращаюсь к этой проблеме и всегда прошу, чтобы создавали новое. Естественно, все упирается в финансирование. Я уже 40 лет изображаю Джыртдана. Сколько можно? Недавно наткнулся на сказку современного автора, которая поразила меня весьма вульгарным сюжетом. Лучше детям такое не читать. Абсурд...

- Гранатовое дерево в вашем саду напомнило о вашей работе «Нар чичейи», которая насыщена символикой, национальными элементами, переплетением мотивов. Как удается не перейти грань в таких сложных работах?

- Царство небесное Тогрулу Нариманбекову. Именно он создал из граната символ, к которому на данный момент обращаются многие художники, и я в том числе. Мы с ним в Москве вместе работали и дружили. Гранат уникален как внешне (многогранная форма и корона на макушке), так и внутренне (сложность структуры). Каждый художник изображает его по-своему и вкладывает в него свою философию. Что же касается грани, то скажу так: один маленький штрих может испортить всю работу. Какой художник хороший? Тот, который знает, куда нужно краску добавить. Сочетание цветов зависит от мастерства. Бывает так, что ты задумываешь одно, а в итоге получается совсем другое. По ходу может поменяться все. А чувство меры зависит от вкуса и чувственности художника.

- Был ли момент, перевернувший что-то внутри вас?..

- Да. Значит, до 2006 года я пробовал во всем применять современную графику, много экспериментировал. Потом меня пригласили организовать выставку в столице Японии Токио. Это была японская евразийская компания, которая приезжала в Баку, знакомилась с моими работами. Я поехал на эту выставку при поддержке Фонда Гейдара Алиева и Мехрибан ханым Алиевой. Выставка проходила в самом центре шумного Токио: это был мой выбор, так как цель была не просто символически провести выставку, а показать свое творчество народу и узнать его реакцию. И, конечно, грех поехать и не познакомиться с этой страной, прочувствовать дух народа. Вы не поверите, насколько меня поразил синтез суперсовременности и традиционности, которые могут совмещать в себе японцы. Они чтут традиции, обычаи и уважают свое наследие, на основе которого создают нынешнюю действительность. Этот момент перевернул мой взгляд на творчество. После этой поездки я переосмыслил и изменил свою технику рисования.

- В какой период, на ваш взгляд, в истории изобразительного искусства Азербайджана произошел бум?

- В 60-е годы. Когда в искусстве мелькнули такие фамилии, как Нариманбеков, Салахов, Расим Бабаев. Много было их в тот период. Москва выбирала среди них хороших и организовывала выставки. Таким образом создавалось общее советское изобразительное искусство. В этот период поиски в области станковой графики дали положительные результаты и началось развитие всех направлений графического искусства. Алекпер Рзагулиев, Надир Ахундов, Марал Рахманзаде и многие другие создали ценные образы в это время. Я пришел уже в 70-е годы.

- Что помогало вашему становлению в тот период?

- У нас в Баку в то время не было графического искусства и литографии. Через каждые несколько лет я на два месяца уезжал в Москву, и это стало большим университетом для меня. Общался с разными людьми, молодежью из разных стран. Теперь эти художники - именитые представители искусства. Эта система воспитала нас. Моя поездка вместе с Фикретом Гашимовым в Чехословакию тоже отобразилась в моем творчестве очень ярко. Было создано много графических работ, посвященных этой стране, ее народу и, конечно, художникам (Йозеф Велчовски, Павел Ваврис), с которыми мы там подружились. Если говорить о сегодняшней действительности, то прекрасно, что мы живем в мире технологий, но минус в том, что это отдаляет нас от естественности. К примеру, сегодня, когда прошу ребят срисовать, они фотографируют, чтобы дома сделать это. Но это же недопустимо в искусстве. Как же быть с тенями, цветами, которые камера искажает?! Я всегда откровенно заявляю своим студентам, в которых не вижу энтузиазма и способностей, чтобы они зря не теряли время. Творчество не дышит без любви.

- А роль академического образования важна?

- Порой оно даже мешает. Вводя тебя в рамки, оно искажает твое видение и изменяет твою прирожденную технику.

- А как быть с теми, кто создает то, что «модно»?

- У нас существует много музеев, среди которых есть Музей современного искусства, которым руководит наш прекрасный друг Алтай Садыхзаде, где представлены работы современных художников. Вы знаете, люди, которые приезжают к нам, хотят прочувствовать наши истоки, понять наши краски, поэтому им интересно все национальное. Абстракцию и другие современные направления они могут увидеть и на родине. Это для них привычно и поэтому их этим не удивить. Я никогда не пытался опровергать какой бы то ни было вид искусства, но считаю, что оно должно быть связано с народом и его бытом. Ведь ты можешь передать лучше то, в чем ты варишься. Есть направления искусства, которые ну никак не свойственны нашей природе. А когда художник неискренен, когда он пытается просто подражать, это будет чем-то временным. Удивитесь, но даже самый посредственный художник может привлечь зрителя, если он искренен. Я не всегда создаю то, о чем меня просят.

- А пробовали рисовать портреты?

- Да, свою внучку. Когда ей был годик, я дал себе слово, что до 18 лет буду ее каждый год изображать. Сегодня у меня набралось восемь ее портретов. Это все, что я могу ей подарить.

- В своих миниатюрах вы отображаете древнюю философию Азербайджана. Если бы пришлось создать миниатюру о сегодняшнем дне, что бы вы изобразили?

- В XV-XVIвеках Шах Исмаил собрал поэтов и художников и создал мощную тебризскую школу миниатюры, в которую входили Солтан, Мухаммад, Бехзад и многие другие. Через год после начала их деятельности произошел распад власти, и все они разъехались. Но эта школа сохранилась до сих пор. Национальный мотив ближе к фольклору и истории. Я уделил особое внимание этому направлению и уберег пристрастие к национальному. Поэтому мне нравится отображать именно древнюю философию. И своего сына - Орхана Гусейнова я старался приучать к этому. Хотя сегодня мы творим совсем в разных стилях, но все же я попытался вложить в его фундамент правильное понимание.

- А к чему старался вас приучить ваш отец?

- Я был внешне очень похож на своего отца (показывает фотографию в книге). Он был педагогом в начальных классах. У меня сохранилась книжка отца, куда он писал свои газели. Он увлекался поэзией. Листая книжку, я наткнулся на изображение «чатмагаш» девушки с родинкой на лице с подписью - «май, 1943». Это был год, когда я появился на свет. Хоть Орхан родился среди красок и картин, что объясняет его пристрастие к художеству, мою сложившуюся судьбу предопределил этот маленький рисунок от руки отца...

- Ариф муаллим, спасибо за откровенность, оптимизм и ваше творчество.

- Спасибо вам за внимание к моему творчеству и Богу за мое призвание творить! (Улыбается).