МЕНЯЕТ ГОЛОС КАК КОСТЮМЫ

Заслуженный артист Азербайджана Ильхам Назаров - контратенор. Диапазон голоса позволяет ему исполнять партии баса, баритона, а также контральто, меццо-сопрано и сопрано. Он выступал на оперных и концертных сценах более чем 63 стран мира. О жизни и творчестве певца в 2020 году вышла книга «Ильхам Назаров: голос без границ…», написанная доктором философских наук, заслуженным деятелем искусств Гюльназ Абдуллазаде.

В его вокальном арсенале контратенора множество уникальных партий, которые когда-то настолько ценились, что имена их исполнителей входили в золотые списки истории вокального искусства. Под них писали великолепные музыкальные произведения великие композиторы. Благодаря обладателям контратеноров родился один из самых роскошных стилей - барочная музыка. Заставляющая современного слушателя внимать ей, погружая в утонченную салонную атмосферу, взращенную эпохой Возрождения и совершенствующуюся в классическую.

Слово «барокко» пришло из португальского языка и означает «жемчужина неправильной формы». Наверное, оттого и обладатели контратенора воспринимаются вне привычных рамок. И хотя сам Ильхам НАЗАРОВ старается всегда подчеркнуть, что он одинаково уютно чувствует себя в самых разнообразных вокальных проявлениях, все-таки драгоценность его голоса подчеркивается именно контратенором. С которым он отметился на многих вокальных конкурсах и фестивалях, с одного из которых вернулся совсем недавно…

- Ваша фестивальная биография словно путешествие по вселенной музыки, настолько вы активны…

-  В моей исполнительской истории действительно более ста различных конкурсов и фестивалей. Вот только возвратился из Тбилиси, где проходил InternationalBaroqueFestival, где в компании заслуженных артистов Азербайджана великолепной Фариды Мамедовой и маэстро Эйюба Гулиева мы представляли нашу страну. Я исполнял произведения Никола Порпора - Alto giove, Генделя - Scherza infida, Антонио Вивальди - Stabat mater, а в дуэте с Фаридой - Генделя (Fermati, Armida son fedel, Io t'abbraccio) и Монтеверди (Pur ti miro). Помимо этого выcтупил с потрясающим оркестром Georgian Sinfonietta, участником нашего Международного фестиваля «Дни барокко» в 2022 году, художественным руководителем которого был я сам. Тогда я впервые показался во многих ипостасях, далеких от привычных. И горжусь, что подобная ответственность была мне доверена нашим государством. Было много весьма высоких оценок со стороны гостей, участников и самих зрителей. Тогда впервые в Азербайджане я исполнил партию Орфея из оперы «Орфей и Эвридика» Кристофа Глюка на сцене нашего Театра оперы и балета. Воспоминания о том фестивале хранят выступление под клавесин Стефано Демикеле, контратенора из Турции Каана Будлулара и др. Те дни были наполнены удивительной музыкой, сопровождавшей всех, кто знает или впервые соприкоснулся с музыкой эпохи барокко.

- И какие они - контратеноры?

- Не поверите… Странные (смеется). Возможно, мои коллеги по голосу не согласятся со мной, но есть в театральном мире понятие prima donna. Так вот среди контратеноров гораздо чаще встречаются primo uomo («первый мужчина»). Кто по праву, кто в собственных глазах, кто по стороннему внушению. Впрочем, некий налет капризности и отличия от привычных голосов вполне объясним и вписывается в характер вокалиста. При этом практически все без исключения контратеноры очень грамотные музыканты. Ведь барочная музыка как никто диктует достаточно жесткие правила. Она сродни математике, где вокалист должен знать каденции, бравуры и т.п., где, что и как провести музыкальную фразу.

- Вы недавно вошли в постоянную оперную труппу нашего Театра оперы и балета.

- Это был осознанный шаг. Сегодня Театр оперы и балета возглавляет человек, знающий специфику оперного искусства изнутри. У Юсифа Эйвазова огромный опыт сотрудничества с ведущими европейскими театральными домами, позволяющий ему взять курс для театра на грандиозные проекты. И мы, будучи свидетелями его примера, начали работу в этом направлении. Мне радостно быть частью глобального перерождения театра. Тем более когда руководитель уделяет внимание разным жанрам, стилям и эпохам. А постановки барочных опер - это всегда демонстрация класса, они являются изюминкой крупного ведущего оперного театра. В нашем родном театре тоже будет создаваться такая возможность, и я хотел бы посвятить свои самые зрелые вокальные годы именно театральным постановкам барочных опер XVII-XVIII веков или современным произведениям, в которых есть партии для контратенора. С удовольствием участвовал бы в них. Уверен, что мы будем уделять внимание и им тоже, учитывая ту тенденцию, что сейчас в репертуарной политике в приоритете музыка различных жанров и стилевых направлений.

- Что вообще дают музыкальные конкурсы или фестивали? Это ведь не гастрольные выезды, где изначально известна заявленная позиция артиста.

- Это ни с чем не сравнимый опыт! Это невероятные эмоциональные приобретения! Сама атмосфера подобного рода мероприятий особенная. Здесь происходит «погружение». Когда вокруг люди, говорящие или, читай, поющие с тобой на одном языке. И в этом случае буквально. Здесь без стеснения можно «подсматривать» за коллегами по вокальному цеху. А еще это своеобразная профессиональная ярмарка в хорошем смысле. На конкурсах и фестивалях можно заявить о себе, продемонстрировав в деле собственные возможности. Кстати, именно в рамках фестивалей и конкурсов критические замечания чаще всего бывают по делу и к месту, а не от большой любви. Ко всему прочему есть практика подготавливать для таких мероприятий произведения, которые до того самим вокалистом не исполнялись в силу каких-то причин. Или вернуться к самым любимым из уже вошедших в личный репертуар. Так, например, случилось с арией Юлия Цезаря из оперы Генделя «Юлий Цезарь в Египте», которую я исполнил в октябре в Москве в сопровождении Госоркестра России им. Евгения Светланова в рамках гала-концерта в честь юбилея народной артистки СССР и Азербайджана Тамары Синявской! Великолепная певица и потрясающий педагог Тамара Ильинична в тот вечер была окружена любовью друзей, поклонников и, конечно же, нас, лауреатов конкурса вокалистов им. М.Магомаева, среди которых был и я, кому на IV конкурсе было присуждено первое место. Потому получить ее приглашение было очень приятно и почетно. И таковое - тоже показатель уровня артиста.

- Неужели эта «суета» интересна состоявшемуся артисту?

- Артист, и неважно, какой Музе он служит, не имеет права останавливаться. Утверждение, что в этот момент он «умирает», выверено практикой. И применять понятие «суета» к сцене в корне неверно! Если ты всей душой ей принадлежишь и понимаешь ответственность перед ней и зрителем, то будешь работать над собой до последнего выхода в своей активной карьере. И говорим мы сейчас не о «кумирах на час». Речь о тех, кто адекватен в восприятии своих возможностей и способностей. Примером тому для меня всегда и во всем остается великий Муслим Магомаев, гению которого я посвятил многие свои научные исследования и публикации. Моя карьера напрямую связана с его именем. В каждом моем достижении есть его заслуга. И пусть я никогда не встречался с этим потрясающим человеком, но в моей жизни он играл и играет огромную роль. Потому понимаю, что та самая пресловутая «суета», если дать ей хоть малейшую возможность войти в творчество, даже если поначалу и даст некую видимость успешности, но без прочной основы знаний и профессионализма сама же первой свергнет с возведенного пьедестала.

- У вас необычный голос, способный у непосвященного слушателя вызвать некий шок.

- Контратенором быть непросто. Один из моих учеников, окончивших мой класс в Бакинской музыкальной академии им. Узеира Гаджибейли как контратенор, - Тофиг Зейналов, вскоре предстанет перед зрителем на концерте. Тем самым уже прослеживается некая преемственность в контратенорах нашей страны. Но не могу не признать, что стереотип восприятия мужского вокального искусства в нашей стране, к большому сожалению, силен. Но Всевышний одарил меня уникальным голосом, и я горжусь им! Что подтверждается всеми многочисленными примерами признания на тех самых конкурсах и фестивалях со стороны профессионалов и простых грамотных зрителей, готовых расширять свои познания. Мнение которых и играет ту единственную роль, давая мне желание и силы идти дальше… И без ложной скромности позволю себе отметить, что я первый и единственный обладатель этого голоса, участвовавший в конкурсе им. М.Магомаева. Было приятно услышать отзывы Тамары Ильиничны о том, как азербайджанский певец исполняет барочную арию. И так как она знакома почти со всем репертуаром, относящимся к музыке барокко, ее высокая оценка дает право на гордость. А те, кого тембр моего голоса может повергнуть в шок, думаю, узнают что-то новое об оперном искусстве. Ведь как говорил Гендель: «Мне было бы досадно, если бы я доставлял людям только удовольствие; моя цель - делать их лучше». А спорить с гениями не в моих правилах…

- У контратенора, на непосвященный взгляд, есть определенная репертуарная ограниченность…

- …и это в корне неверно! Правда, поначалу я тоже так думал. До того, как я начал петь романсы Шуберта, Шумана, Грига, Рахманинова, Чайковского, Глинки и других композиторов. Все они далеки от барочной музыки. Например, в проекте «Большая опера» я исполнял арию Ратмира из «Руслана и Людмилы» для контральто. Кстати, и Орфей тоже для этого голоса написан! А ведь я исполняю их как контратенор! Учитывая, что у меня тогда была довольно активная концертная деятельность, приходилось перестраивать голос практически на ходу. Предположим, из тесситуры сопрано романса Адили Гусейнзаде через небольшой отрезок времени выходить в партию Орфея, которая, кстати, вариативна по голосу исполнения. А уж партия пажа Керубино из «Свадьбы Фигаро» Моцарта - та вообще написана для меццо-сопрано. Обычно эти партии поют разные исполнители, потому что голоса сложно выдерживают данные тесситуры. С чем я столкнулся, готовясь к ним. А казалось, что будет легко. Но ведь оттого и становится интереснее. И сегодня уже из опыта прошедшего понимаю, что я-таки молодец! Петь контральто, потом меццо-сопрано, а затем сопрано?.. Это же класс! А значит, у меня работают мои пять октав, включая бас. Задумавшись однажды над этим, ощутил, что с разбегу меняю голос как костюмы…

- При таком-то голосовом «гардеробе»…

- Я выбираю как бы «вокальные маски» из певцов. Например, кого бы я хотел услышать в Орфее? Прослушивая разных исполнителей, нахожу лучшее. Словно составляю собирательный образ партии, чтобы, как костюм, она на меня «села» комфортно. Но «надеть» Орфея в Керубино значит обречь себя на фальшь. Голос, харизма, атака звука и т.п., все иное, согласно образу. И наоборот. Мало кто помнит, что в моей вокальной жизни была партия Чио-Чио-Сан из оперы «Мадам Баттерфляй» Джакомо Пуччини в США. И я никому не советую из контратеноров браться за нее и такого типа партии. Потому что это губит голос. Что и произошло со мной, когда на месяц я потерял его. Это был жесткий эксперимент над собой. Своего рода вызов. При этом оно того стоило и в то же время нет. Странное ощущение. И пусть благодаря ему я решил многое для себя, но расплатился месяцем депрессии. Я веду к тому, что вокалист с подобным моему диапазоном голоса просто обязан обладать высочайшей техничностью. Потому я очень много слушаю записей со своим исполнением всего, что входит или входило в мой репертуар.

- Что вполне логично. Ведь наш голос, который мы слышим, отличается от того, что слышат наши собеседники.

- Помимо того, надо знать, как ты звучишь. Это сродни тому, как женщина смотрится в зеркало, чтобы внешне выглядеть красиво и безупречно. С голосом так же. Он своеобразный пластилин. Но придавать форму ему надо постоянно, над ним и с ним работая. Если вокалист технично подготовлен, то особой нагрузки на голос и связки испытываться не будет.

- Помимо техники оперное искусство подразумевает исполнение на разных языках.

- Я пою на итальянском, немецком, французском. Пел на греческом, казахском, татарском, украинском, китайском, турецком, узбекском, кыргызском, грузинском, норвежском… Если музыкант обладает хорошим слухом, тем, что позволяет слышать краски, язык раскладывается как на ноты. Думаю, стоит признать, что разные инструменталисты или вокалисты при безупречной технике одно и то же произведение сыграют по-разному и звучать оно будет иначе. Случается и так, что, казалось бы, все исполнено чисто, а слышно только технику. А порой что-то неуловимо ощущается, что рождает сам музыкант или певец, придавая нечто глубинное, где уже слышна палитра переходов. Музыка - это холст, где художником выступает ее исполнитель. И повторения никогда не случится.