СТРУНЫ ЕГО ДУШИ

Когда Вамиг Мамедалиев берет в руки тар и прикасается к струнам, помещение наполняется невероятной музыкой - древней и загадочной, словно космос. Игру этого замечательного исполнителя можно сравнить разве что с биением сердца, а его "звукоизвлечение" - с тонкостью души. В каждом исполненном мугаме Вамиг Мамедалиев проживает целую жизнь. Музыкант считает, что мугам, словно кровь, течет в жилах азербайджанцев, и даже если не сразу, но понимание и любовь к нему обязательно находят место в сердце каждого представителя нации. В конце мая Вамиг муаллим получил почетное звание народного артиста Азербайджана, а в начале июня отметил свое 72-летие. О любви к тару, своем детстве и юности известный музыкант, народный артист, президентский стипендиат Вамиг МАМЕДАЛИЕВ рассказал корреспонденту R+. 

- Вамиг муаллим, поздравляем вас с высоким званием народного артиста! Наверное, приятно было получить такой подарок накануне своего дня рождения? 9 июня вам исполнилось 72 года, с чем мы вас также поздравляем!

- Спасибо! Прежде всего я хотел бы отметить, что для меня празднование почетного звания было двойной радостью. 28 мая я вместе со всеми гражданами страны отмечал 100-летие со дня основания Азербайджанской Демократической Республики. Конечно же, приятно знать, что меня любят и ценят. Хочу поблагодарить президента Азербайджана Ильхама Алиева за такую высокую оценку моего творчества. Всю свою жизнь я отдал музыке, мугаму. Делал все зависящее от меня, чтобы об азербайджанской музыке узнали во всем мире. Не знаю, сколько мне отведено Всевышним на этой земле, но я постараюсь, чтобы об Азербайджане, его истории, культуре и традициях узнало как можно больше людей. 

- Расскажите, с чего началось ваше увлечение таром?

- Я родился в поселке Кюрдаханы в большой и дружной семье. Нас было восемь детей - пятеро братьев и три сестры. Отец был терапевт, мама акушер-гинеколог. Их уважали и ценили в поселке. Это было послевоенное время, когда почти все в стране жили бедно. Белый хлеб и сахар были для нас, детей, настоящим лакомством. Но, несмотря на все трудности и испытания, на жизнь мы не жаловались. Сколько себя помню, в нашем доме всегда звучал тар. Отец прекрасно играл на этом музыкальном инструменте и старался научить также и нас. Помню, в шесть-семь лет я слушал, как отец исполнял на таре песню "Yeri ha yeri", и мечтал поскорее научиться играть так же, как он. На тот момент мои старшие братья уже ходили в музыкальный кружок при местном клубе, а я втихаря слушал их игру, подсматривая за ними в замочную скважину. Когда мне исполнилось 12, родители записали меня в тот же музыкальный кружок. Моим первым преподавателем был Дердайыл Айдемиров, который многому меня научил, за что я ему благодарен по сей день. В детстве я был левшой, и мне пришлось долго переучиваться, чтобы приспособиться играть на "правостороннем" инструменте. 

В 1963 году услышал, что в поселковом детском саду нужен учитель музыки, обратился к руководству детсада и меня взяли. Аккомпанировал ребятишкам на праздниках, учил их народным песням. А спустя год я открыл в Кюрдаханы музыкальный кружок, в котором обучались азам игры на таре 25 мальчишек. Помню, месяц обучения стоил тогда 5 рублей. В общем выходила приличная сумма, которую я отдавал маме. Старший брат Насим играл на кяманче, и нас с ним частенько звали на предсвадебные традиционные церемонии - хна-йахты, палтар-бичди, а также свадьбы, дни рождения, различные семейные торжества. Люди тогда жили бедно, но были очень душевными и искренними. За выступления нам дарили платок, наполненный конфетами и сладостями, что мы с благодарностью принимали. В то время с большим уважением относились к музыкантам (улыбается). Идешь по поселку с таром наперевес, и все с почтением с тобой здороваются, а ты чувствуешь себя самым счастливым человеком на земле. 

Потом меня призвали в армию. Служил я в Астаре. Как только прибыл в военную часть, попросил родителей привезти с собой мой любимый тар. Так, с музыкой и песнями, прошли мои армейские годы. 

- Как сложилась ваша жизнь после армии? 

- Я поступил в Музыкальное училище имени Асафа Зейналлы, а после - в Азербайджанскую национальную консерваторию. А до этого я занимался у народного артиста, ханенде, великолепного знатока и исполнителя народной музыки и мугамов Гаджибабы Гусейнова. Ему нравилось, как я исполняю народные песни. Помню, однажды он сказал, что собирается представить меня великому таристу и большому другу самого Узеира Гаджибекова - Ахмеду Бакиханову. Я, конечно, смутился и занервничал, но перечить учителю не стал. На улице было холодно и морозно, и пока мы шли в Дом культуры медицинских работников, где репетировал Бакиханов со своим ансамблем, мои руки так замерзли, что я не мог пошевелить пальцами. Ахмед муаллим попросил меня исполнить что-нибудь на таре, а деревянные от холода руки не слушались меня. Но, несмотря ни на что, я сыграл на таре "Xaric segah". Вложил в эту музыку всю свою душу. Внимательно выслушав меня, Ахмед Бакиханов сказал Гаджибабе Гусейнову: "Да ты только посмотри, как он играет: сердцем". Для меня это была самая высокая похвала! После этого меня приняли в Музыкальное училище имени Асафа Зейналлы. К сожалению, год спустя Ахмед Бакиханов умер, и я стал заниматься с Бахрамом Мансуровым. 

Когда я поступил в консерваторию, мне было 35 лет. Диплом о высшем образовании получил в 39. Я был, пожалуй, самым взрослым студентом этого вуза на тот момент (смеется). Некоторые преподаватели обращались ко мне уважительно: муаллим. Мне преподавали такие мастера мугама, как Бахрам Мансуров, Ахмед Бакиханов, Гаджи Мамедов, Адиль Герай, Огтай Кулиев, Сарвар Ибрагимов. И я благодарен каждому из них, потому что они меня многому научили, многое дали. Я всегда буду помнить о своих учителях. Еще в студенческие годы, в 1982 году такие мугамы, как "Xaric segah", "Rahab", "Bayatы-шiraz", в моем исполнении попали в Государственный радиофонд. Для молодого музыканта, тем более студента, это была высокая оценка его творчества. Спустя два года еще три мугама в моем исполнении - "Humayun", "Bayatы Qacar" и "Rahab" вошли в радиоархив. 

- А в 1985 году два мугама в вашем исполнении - "Xaric sеgah" и "Rahab" - были записаны и изданы большим тиражом на всесоюзной фирме грампластинок "Мелодия". Сложно было выйти на всесоюзный уровень?

- Очень сложно. В то время попасть, как говорится, на пластинку такого уровня было мечтой всех музыкантов СССР. Та самая пластинка до сих пор хранится у меня в домашнем архиве. В 1989 году я принял участие в своем первом международном фестивале - Falun Folkmusic Festival. В этом популярном фольклорном фестивале, который проходил в Швеции, принимали участие представители более 30 стран. Азербайджанский мугам покорил жюри и мне присудили I место. Спустя пять лет одна из самых крупных французских звукозаписывающих компаний Maison Dеs Cultures Du Monde записала два мугама в моем исполнении - "Nяva" и "Rahab". По случаю выхода альбома в Париже была организована большая презентация, в которой мы приняли участие. Диск был выпущен большим тиражом во многих европейских странах и имел большой успех. Европейцы заинтересовались мугамом - музыкой, которая, по их словам, звучала, как диалог с Всевышним, некое таинство общения с космосом (улыбается). Знаете, я никогда не задумывался, сколько дивидендов может принести мне музыка. Деньги для меня всегда были на последнем месте. Мною двигал мугам, он был, словно на генном уровне, вписан в мою судьбу. С самого детства я хотел быть только музыкантом, мечтал играть на народном инструменте - таре. Уверен, если поставить перед собой цель и двигаться к ней, если от всей души желать чего-то - это обязательно исполнится. Немаловажную роль в достижении мечты играет, конечно же, талант, который необходимо развивать. Нужно постоянно работать над собой, читать, играть, набираться опыта, познавать что-то новое, учиться. Знаете, я стараюсь как можно больше знаний в плане мугама передать молодому поколению музыкантов. Считаю, грех уносить свой опыт и знания с собой. 

Тар, как, впрочем, и другие народные инструменты, не терпит безобразного отношения к себе. Это очень сложный и капризный инструмент. Его нужно долго и заботливо настраивать, прежде чем он начнет "петь" во весь голос. У тара очень чувствительные и нежные струны. Казалось бы, ты настроил инструмент, но вот отвлекся, вышел в соседнюю комнату, а когда вернулся - струны уже не звучат как нужно. 

- У вас большая коллекция антикварной посуды из меди. Расскажите, с чего начиналось ваше хобби?

- В нашем доме хранились оставшиеся от прабабушек и бабушек старинные медные чашки, казаны, старинные кухонные принадлежности. Каждый раз, когда я брал их в руки и рассматривал царапины и потертости на поверхности посуды, вспоминал дом и родных. Мне всегда нравились старинные вещи. Они словно возвращают нас в прошлое, дают почувствовать некую связь с предками. Мне так понравились антикварные чаши, казаны, что я начал скупать на рынках старинную посуду. На данный момент в моей коллекции более 300 экземпляров медной посуды, три старинных патефона и несколько самоваров. 

- Расскажите о своей семье. Кто-то из детей или внуков пошел по вашим стопам?

- У меня три сына и одна дочь. Сыновья посвятили свою жизнь телевидению. Старший Игбал - режиссер, продюсер, генеральный директор телеканала "ARB Aran" и член совета "ARB Media Qrup", средний Салам и младший Гурбан трудятся на Общественном телеканале. Дочь Нармин преподает английский язык в бакинской средней школе №113. К сожалению, никто из детей не пошел по моим стопам, хотя музыкальный слух у них есть. Но я никогда не давил на них. Они сами сделали свой выбор. У меня растут 11 внуков, и возможно, кто-то из них однажды возьмет в руки тар и продолжит мое дело. Я считаю себя самым счастливым человеком на земле. Большая дружная семья, любимая работа, признание народа - что еще нужно для счастья?!