ПОЗЫВНОЙ «СТАРЫЙ»

Он ушел из жизни 8 октября 2019 года. Тихий, скромный человек, не любивший рассказывать о навязанной Арменией первой войне в Карабахе. Он называл ее «театром абсурда», она застряла в нем такой сердечной болью, которая хуже любого осколка. 8 октября 2020 года на его могилу пришли фронтовые друзья. Не было дежурных высокопарных слов и речей. Были скупые мужские слова благодарности человеку, который умел подставить свое плечо и протянуть руку помощи именно тогда, когда это было нужно.

Алексей Сапрыкин… Леша… Он мог бы и не быть там, где полыхала война. Взгляните на фото и вы поймете, что с таким зрением на фронте не так-то и просто. Признаться, глядя на него, думалось, что он может быть годен лишь «к нестроевой». И даже когда выяснилось, что это совсем не так, а зрение у него -3,5, было непонятно, как можно вообще воевать с таким зрением?

Оказалось, можно…

У Леши Сапрыкина проблемы со зрением были всегда. Однако это его ничуть не портило. Наоборот - добавляло значимости. Поэтому все девчонки в Народном театре под руководством Семена Штейнберга (Дворец культуры  имени 26 бакинских комиссаров) были немножечко в него влюблены.

Вспоминает заслуженная артистка АР Рита Амирбекова: «В нем было что-то такое, что давало нам чувство уверенности и защищенности рядом с ним. И все мы смотрели на него, как на воплощение своих представлений о том, каким должен быть настоящий мужчина». Но уже тогда он заприметил Людмилу. Это были 1973-1974 годы. А в 1978 году, вернувшись после службы в Советской армии домой, Алексей Сапрыкин женился на той самой девушке Людмиле, с которой и прожил всю свою жизнь. Работать пошел на завод, считая, что работу вполне можно совмещать с увлечением театром. Однако любовь к лицедейству стала, в конце концов, определяющим вектором, и он выбрал театр. Поначалу служил в Камерном муниципальном театре под руководством Джаннет Селимовой. Это потом уже, после войны в Карабахе, будут и ТЮЗ, и Русская драма. А тогда, в 1991-м, его актерская судьба началась на подмостках Камерного муниципального театра - этот период совпал с началом военных действий в Нагорном Карабахе, и Леша ушел на фронт добровольцем. 

Как это было, вспоминает его жена, актриса Азербайджанского государственного академического русского драматического театра им. С.Вургуна Людмила Сапрыкина:

- Однажды, в 1992 году, Леша пришел домой вечером и сказал, что уходит добровольцем защищать Карабах. Ему шел 38-й год, у нас уже было двое детей, и я, испугавшись, стала говорить ему все то, что обычно и говорят жены. О том, что он не так уж и молод, что у нас дети и что я не представляю, как буду поднимать их, если он не вернется… Леша курил и молчал. 

Прошло еще какое-то время. В доме у Сапрыкиных появился Эльдар Агаев. Он формировал батальон спецназа и ему нужны были проверенные, надежные люди. Алексей был проверенным и надежным. Они знали друг друга всю жизнь. В Баку так было всегда: дети разных национальностей росли вместе, вместе играли в детстве, вместе проходили жизненные университеты, где и проявлялись все качества человеческих и мужских характеров. Русский азербайджанец Алексей Сапрыкин ушел на фронт добровольцем и был назначен командиром разведывательного отдела. Вместе с азербайджанскими лезгинами, евреями, украинцами, татарами и этническими азербайджанцами он прошел четыре года испытаний. Леша был выпускающим и оставался на радиосвязи, принимая на себя роль выводящего из вражеской зоны, когда его ребята отправлялись в тыл врага за нужной информацией. Он вместе со своими ребятами, которых называл мальчишками, принимал участие в боевых операциях, сражался за независимость и свободу карабахских земель.

Рассказывает Людмила Сапрыкина:

- Однажды он прибыл из зоны боевых действий, и я не узнала его. На нем лица не было. Оказалось, ему довелось доставить пять гробов с телами погибших мальчишек их родным. Леша страшно переживал гибель каждого из них. Это только говорят, что на войне люди становятся более жесткими и черствеют. Неправда. Это не так. В одной семье убитая горем мать сказала ему: почему умер мой мальчик, а не ты? Это больно ранило Алексея! Вот тогда я впервые увидела, как плачет мой муж. Он все повторял, что если бы мог вернуть жизнь тому парню, то с радостью бы это сделал. Потом сказал: «Если с тобой или с детьми что-то случится, если даже вы будете умирать - я не приеду с фронта. Потому что там каждый день гибнут мальчишки, и это страшно, несправедливо, жестоко». Я поняла его и не обиделась. Я поняла и почувствовала его боль. Но почему-то запомнила эти слова. И все вспоминала их, вспоминала… Мне и самой было тяжело: переживала за мужа, растила детей, работала, как и многие, чьи мужья воевали в Карабахе. А когда случалось, что Леша и его товарищи приезжали в Баку с фронта, то все приходили к нам. Здесь, у нас в доме, принимали душ, переодевались, я чем-то кормила, а потом они уходили и ехали к своим семьям, домой. Я вроде бы и не обиделась на слова Леши, но помнила, что он сказал. Пока однажды на рассвете не раздался звонок в дверь. Я открыла и увидела на пороге своего мужа. Он забежал на минутку. Просто обнять и поцеловать меня и детей. И тут же ушел. Именно тогда я и поняла, что ему одинаково дороги и семья, и Родина, и перестала вспоминать те его слова. Леша очень любил свой город и свою страну. Он гордился тем, что он русский азербайджанец…

Она рассказывала о своем муже так, будто заново проживала все дни их супружеской жизни. С эмоциональной остротой переживая то же, что и почти 30 лет назад, когда не удалось отстоять Карабах. Она говорила, а мне думалось о том, что быть бакинцем - значит принадлежать к особой категории людей, ментальность которых замешана на сплаве культур людей разной национальности. И то же самое можно сказать о гянджинцах, бардинцах, мингячевирцах… Обо всем многонациональном Азербайджане. А потом я увидела его графические работы. Выразительное объяснение в любви своему городу, своей Родине. И Старый город предстает перед нами таким, каким видел его Алексей Алексеевич Сапрыкин. Он, русский азербайджанец Леша Сапрыкин, спел ему осанну так, как умел, как чувствовал, как понимал…

Боль

Алексея Алексеевича уже нет, и сам он не может рассказать о своей боли, о своем чувстве вины за то, что не смогли тогда удержать Карабах. Это чувство не покидало его до последнего вздоха. Картины боев и гибнущих мальчишек всегда были с ним. Всегда. И чтобы он ни делал, это сидело в сердце, как невынутый осколок. Потом пришла мысль о написании книги. Он чувствовал, что необходимо рассказать правду о том, как все это было на самом деле. Верил, что годы первой Карабахской войны (1992-1996) позволят нам всем сделать правильный вывод: земля наша, мы ее потеряли и мы же обязаны вернуть ее. Ради будущих поколений. Ради национального самоуважения. Ради самих себя. Он не мог смириться и жить с мыслью о том, что мы не стали победителями в той войне. Это страшно угнетало его душу, и он все повторял, что справедливость все равно восторжествует. Как жаль, что ему не довелось дожить до сегодняшних победных дней, когда благодаря азербайджанским солдатам, их отваге потерянные тогда земли возвращаются. Как жаль, что он не видел победоносное продвижение нашей армии по тем районам, которые он и его боевые товарищи не смогли удержать: Джебраил, Гадрут, Физули, Зангилан… и город Шуша! Как жаль, что он не увидел сегодняшних улиц Баку, куда вышли все бакинцы, чтобы выразить свою благодарность и поддержку национальной армии и ее главнокомандующему! Мы вернули не только наши земли, но и чувство национального достоинства. Мы есть и мы можем постоять и за себя, и за свои земли, и за наши многовековые завоевания. С победным обращением к народу 10 ноября 2020 года выступил наш президент. Как жаль, что Алексей Алексеевич не дожил до этого счастливого и исторически важного момента! Как жаль, что он не может разделить эту радость со всеми нами!  Но, может быть, его душа на небесах все это видит и радуется, чувствуя торжество справедливости? Хочется думать, что это именно так!

Из рассказа Людмилы Сапрыкиной:

- Леша мало говорил о войне и мало что рассказывал. На мои вопросы всегда отвечал односложно и жестко: «Не положено!» Но иногда вспоминал что-то. Вот, например, такая история. В отряде у них была русская женщина, которая пришла воевать вместе с двумя своими сыновьями. Она была медсестрой. Но когда надо было, брала в руки автомат и воевала наравне с мужчинами. Ее все называли «мама Женя». Сыновья погибли там, в Карабахе. Сейчас ей почти 80 лет, и она живет в поселке Кешля.

- А что-либо курьезное не вспоминал?

- Ну, вот, например, такая история. У всех разведчиков были свои позывные. У моего мужа - «Старый», у командира батальона - «Колдун», а у Магомеда Гасанова - позывной «Черный брат». На вражеской стороне были армяне, знавшие азербайджанский язык. И вот, прослушивая в эфире разговоры наших и услышав обращение «Черный брат», они решили, что на нашей стороне, как и на их стороне, воюют темнокожие наемники. А теперь представьте, какие чувства вызвало их обращение по радио к нашей стороне и конкретно к «Черному брату», когда они стали предлагать ему не сражаться за чужую землю, а уезжать на свою историческую родину?! 

- А где теперь Магомед Гасанов? Как сложилась его судьба?

- Когда началась первая война в Карабахе, то в батальоне, где воевал Леша, его друзья были воинами мирных профессий: педагоги, музыканты. Государством на этот батальон было выделено пять мест для учебы военному делу в Турции. Четверо уехавших туда были из Лешиной группы. Один из четверых как раз и был Магомед Гасанов. Леша всегда гордился его успехами.

Четыре года длилась первая война, отнявшая не только земли, но и самоуважение. Алексей Сапрыкин и его боевые товарищи вернулись домой в марте 1996 года. Вернулись подавленные, разочарованные. В романе «Да несудимы будем!», который Алексей Сапрыкин напишет и выпустит в 2003 году, он исповедуется перед своим читателем, ничего не скрывая и не приукрашивая события тех дней. Рассказывая о пережитом, он как будто все время спрашивает у читателя и у самого себя: ну что же мы сделали не так? 

Кто виноват и почему?

Людмила: - За головы ребят из группы Леши армяне давали по миллиону. Потому что благодаря их разведывательным действиям наши части могли наносить точечные удары по важным боевым объектам противника. Леша был выпускающим группу. Когда ребята уходили в тыл, он по радио держал связь с ними и выводил их оттуда обратно. Был случай, когда его ребята выходили с той стороны несколько дней, и вышли только благодаря тому, что Леша их вел по радиосвязи. Они просто шли на его голос…

- Почему же в Алексее Алексеевиче так остро было чувство вины и перед мертвыми, и перед живыми?

- Он считал, что они сделали не все, что могли и что должны были.  И вот эта обида не давала ему покоя.

- Даже после вышедшего романа?

- Да. Даже после этого. Вышли только первые две части. Третья осталась в рукописном виде. Леша успел ее дописать. Я обещала ему, что издам и третью часть. Но увы… Пока мне это материально не под силу.

В предисловии к первой книге романа писатель Чингиз Абдуллаев написал: «Книга представляет большой интерес для читателя, мало знакомого с фактами и обстоятельствами прошедшей войны. Тем, кто там был, она станет напоминанием о пройденном пути».

В книге очень много драматических и эмоционально тяжелых моментов. И это не художественный вымысел. Это реальные будни участника тяжелых событий 1992-1996 годов Алексея Сапрыкина. Возможно, его роман войдет в анналы исторического свидетельства о том, как все это было в действительности. Ведь автор книги не только очевидец, но и непосредственный участник первой Карабахской войны. Его роман не беллетристика, а документальное свидетельство патриотизма простых солдат, отдавших свои жизни за родную землю. Сегодня мы убеждаемся, что эти смерти и эти усилия не были напрасными. Мы извлекли необходимые уроки. Мы научились вместо всепрощения и интеллигентного замалчивания вести, не теряя чувства собственного достоинства, информационные сражения по всем фронтам. Реальные события сегодняшнего дня показали, что у нас есть сила, есть разум и есть главнокомандующий - мудрый стратег и тактик, благодаря которому в нашей стране начался отсчет нового времени…