«ДО» И «ПОСЛЕ»

Он снимает войны уже 40 лет! Он знает о них все. Его глаза и объектив видели много разрухи, много судеб, покалеченных войной. Его снимки смотрят на нас с обложек мировых изданий National Geographic, GEO, Time Photo. Всемирно известного фотографа из Франции, азербайджанца по происхождению, гражданина мира, исследователя общества National Geogra-phic, главного специалиста фонда Ashoka Резу Дегати в Азербайджане знают не понаслышке. Ведь именно из объектива Дегати мир увидел самые страшные и героические страницы истории независимого Азербайджана: трагедию 20 Января, геноцид азербайджанцев в Ходжалы, обороняющуюся от армянских террористов Шушу, палаточные лагеря беженцев и вынужденных переселенцев, а также многое другое. 

Договориться об интервью с Резой Дегати во время Отечественной войны было делом непростым - спустя 30 лет он вновь находился на передовой. С одной лишь разницей - теперь он снимал триумфальное шествие Азербайджанской Армии.  

Дюйм за дюймом освобожденных территорий: фотокадры уничтоженного Агдама, стертых с лица земли азербайджанских кладбищ, обстрелянных памятников, оскверненных мечетей. Теперь все это летопись длиною в 30 лет. 

После Победы Реза Дегати ненадолго отправился в Париж и вернулся в Азербайджан накануне Дня скорби 20 Января. Несмотря на загруженный график, он любезно согласился стать гостем редакции Region Plus. 

- Добро пожаловать в Азербайджан! Вы приехали в Баку, чтобы почтить память жертв 20 Января, разделить с нами боль и скорбь. Какие изменения вы заметили в людях, почтивших Аллею шехидов после завоеванной Победы?

- Вначале скажу о своих чувствах. Я приезжаю в Азербайджан, чтобы почтить память погибших 20 Января, каждый год. Но на этот раз все было по-другому. Самые большие изменения произошли в сердцах. В глазах людей в Аллее шехидов я заметил нечто иное - чувство радости и облегчения. У нас был большой долг перед шехидами - вернуть наши земли. И мы выполнили его. 

- Вы были рядом с нами 20 Января 1990 года, когда случилась трагедия в Ходжалы, а также во время Отечественной войны. Что вами движет больше - профессиональный долг или любовь к Азербайджану?

- (задумался). Оба варианта уместны. Но я бы привел и третью причину. Долгие годы я наблюдал много агрессии и несправедливости по отношению к Азербайджану. Но мир не понимал страданий азербайджанского народа, он не видел той несправедливости, которой он подвергся. Потому что на другой чаше весов стояла армянская информация, которая была схематизирована в мельчайших подробностях на сотни лет вперед. Они были сильны в той войне. Несмотря на то, что азербайджанский народ подвергся агрессии, миру показали обратное. Естественно, это не могло не задеть меня как человека. Как фотожурналист я был свидетелем всех этих событий, и моим долгом было донести все увиденное миру, стереть с умов всю ложь и мифы пропаганды. 

- То есть, судя по вашим словам, мы выиграли войну, отвоевали свои земли, но в информационной войне мы все еще проигрываем?

- К сожалению, да. Как только бои закончились, я уехал в Париж и где-то две недели пробыл там. Дважды я выступил на французских телеканалах по теме Карабаха. Мы должны завоевать мысли и веру мира. 30 лет я наблюдаю эту войну в самых горячих местах и вижу, что мы проигрываем. А почему? В Сети, например, появилось видео, где азербайджанский солдат, пнув ногой надгробье армянской могилы, сносит ее. Я даже не поверил, что это может сделать азербайджанский солдат. Мне удалось побывать на  базах Армении в Карабахе после того, как они были покинуты, и я фотографировал все, что там осталось. Так вот на базах  было очень много формы азербайджанских военнослужащих в отличном состоянии. Увиденное навело меня на мысль, что это вполне мог сделать и солдат противника, облачившись в азербайджанскую форму. Это видео армянская страна начала распространять по всему миру. Хотя за все годы оккупации армянские вооруженные силы не только снесли, но и разгромили десятки тысяч азербайджанских могил. Они искали золотые зубы усопших, и поэтому вся земля вокруг могил была в человеческих костях. Я все это видел своими глазами. Но мир этого не видел. Они показывают это видео солдата, а мы не показываем доказательства их зверств и варварства, которые везде. Мы не делаем это глобально, как это делают они. Но я верю, что мир поверит нам, потому что во всех религиях осквернение могил является грехом и противоречит нормам международного права. Я фотографировал многие войны, но такого, как в Карабахе, не встречал нигде и никогда. Здесь не осталось ни одной уцелевшей азербайджанской могилы! Как видите, мы обладаем всеми необходимыми доказательствами. Теперь наш черед донести это до всех.

- В дни освобождения Карабаха речи Президента Азербайджана Ильхама Алиева и его интервью авторитетным мировым изданиям сыграли огромную роль в доведении правды до мира. Можно ли назвать это переломным моментом в информационной войне?

 - Война имеет три направления: военная, политическая и информационная линии. В любой стране за каждую линию отвечает соответствующая ветвь власти или подразделение, которым руководит определенный человек. Это первая война, где я стал свидетелем того, что все три линии вел один человек - Президент Ильхам Алиев. Я отслеживал каждое его интервью иностранным журналистам. Сейчас главная задача состоит в том, чтобы все журналисты, фоторепортеры, издания, телеканалы собрались в один кулак и распространили как можно дальше и больше материалов, которых у нас очень много. 

- А должно ли нас тревожить, что скажет мир, если мы знаем, что правда на нашей стороне? Наши земли не были освобождены мирным путем, как того требовали резолюции Совбеза ООН. Но мир все эти годы молчал. Должны ли мы, в таком случае, думать о том, что скажет мир?

- Мы живем в таком веке, где все взаимосвязано. Мы не можем находиться в стороне от определенных процессов. Для того чтобы в дальнейшем развивать связи с французами, например, надо вытащить из их головы лживую пропаганду врага. В одной только Франции действует 500-тысячное армянское лобби, которое буквально захватило мысли французского народа «в заложники». Я хочу показать им, что они ослеплены армянскими мифами, что есть реалии и другая правда. После войны я встречался с 15 министрами и депутатами и показывал фотографии. Их изумлению не было предела! Сначала я продемонстрировал фотографию Ханкенди, который почти не пострадал от войны. Затем показал фотографию Агдама. Они ахнули. «Это что? Хиросима?» - спросили удивленно. «Нет, это - Агдам. Он до недавних дней находился под оккупацией армянских вооруженных сил. Это те самые страдальцы - как вы их называете, уничтожившие целый, некогда цветущий город!» - пояснил я. И, как оказалось, они не знали об этом. Но благодаря методу воздействия через фотографию - узнали. 

30 лет назад я сфотографировал женщину у агдамской мечети - она кричала, воздев руки к небу, в ее семье было горе. К этой мечети подвозили трупы жертв Ходжалинского геноцида. Эта фотография для многих стала эмоциональным вызовом. Фотография беззвучна, но она кричала воплем этой женщины: «Почему же она плачет?» - спрашивали у меня, и я рассказывал причину. 

Понимаете, за долгие годы армянское лобби, прекрасно осведомленное о соответствующих методах воздействия, проникло во все сферы французского общества и всего мира, начиная с верхов и заканчивая низами. И мы должны учиться этому. Информационная война должна вестись организованно, четко и постоянно. Правда за нами.  

- В тяжкие дни обстрелов мирных городов - Барды и Гянджи и гибели десятков ни в чем не повинных людей вы были там. Разве это не есть доказательство, что наш противник вероломен и лишен чести и достоинства? Что еще нужно миру?

- Подвергать обстрелу мирные города, уничтожать мирное население, в том числе детей, - бесчеловечно. Это противоречит нормам Женевских конвенций, которые гласят, что мирное население в ходе боевых действий не может быть мишенью, равно как и недопустимо использовать кластерные ракеты, которыми бомбили эти города. Я писал в своем инстаграм-аккаунте о семье, которая совершала покупки. И пока отец, мать, жена и дети зашли в магазин, сын ждал в автомобиле. Бомба попала в эту машину. Когда семья вышла из магазина, перед ними предстала страшнейшая картина - тлеющий автомобиль с родным человеком внутри. Спасти его уже было невозможно. Поверьте, многие фотографии, сделанные там, я снимал, подавляя в себе подкатывавшее к горлу рыдание. Невозможно снимать такое горе без содрогания души и сердца. Но профессиональный долг вынуждает продолжать работу и снимать.

- Фотография «Последний чай в Шуше», сделанная в 1992 году. На снимке три армуды - три стакана чая, вдали видны силуэты двух солдат. Интересно, с кем вы пили чай и о чем шла беседа между вами? 

- (улыбается) В 1992 году после Ходжалы, Зангилана, Джебраила я потихоньку стал двигаться в сторону Шуши. Мне сообщили, что дорога туда обстреливается армянскими снайперами. Был лишь единственный путь - через горы. Мне к тому времени уже довелось побывать в горах Афганистана (улыбается). Этим меня не запугать. Вся аппаратура и пленки из Ходжалы (там я пробыл месяц) и других местностей были при мне. Фотоархив надо было в целости и сохранности довезти до Парижа. Я пустился в путь. Три раза попадал под прицел снайпера: одна пуля просвистела под ухом, задев его. Я почувствовал резкое чувство жжения. Вторая пролетела над шляпой, а третья отрикошетила, попав в землю у ног. Скажу откровенно: армянские снайперы редко промахиваются. Я им говорил, что они трижды промахнулись, желая попасть в меня (смеется). Так я дошел до Шуши. Познакомился и подружился с командиром Рамизом Гамбаровым и еще одним солдатом, которого Гамбаров приставил ко мне. В последний день моего пребывания в Шуше перед оккупацией я предложил им сделать фотографию на фоне Дома культуры, позже уничтоженного армянами. А напоследок мы выпили тот самый чай, изображенный на снимке. Мы не знали, что будет завтра: может, на этот раз снайперы не промахнутся, да и жизнь моих попутчиков неизвестно как сложится. Как-никак война. Но в эти мгновения мы решили забыть обо всем и просто выпить чаю как три закадычных друга. Тогда я дал себе слово еще раз выпить чай в Шуше, когда наступит мир…

- И вы сдержали свое слово…

- Да, в горах с прекрасным видом на Ханкенди я выпил свой первый чай после освобождения азербайджанских земель!

- Что же вас заставляет вновь и вновь идти по опасному пути своей работы? Неужели вам неведомо чувство страха? 

- Я был в таких местах и попадал в такие ситуации, при которых закрывал глаза и говорил себе: «Прощай, Реза!» (смеется) Открывал глаза: вокруг много раненых, погибших, но я живой. Когда ты сталкиваешься лицом к лицу со смертью, ты забываешь обо всем. Да и чего бояться?! Мы все однажды умрем. Никто не умирает дважды.

- Вы 40 лет фотографируете  войну в горячих точках мира: в Афганистане, странах Южной Африки, Ираке. Есть ли кадры, которые останутся тайной между вами и вашей камерой?

 - (задумался) Знаете, фотографы наравне с журналистами и врачами дают профессиональную «клятву» перед собой, что будут хранить тайны и не будут говорить о ненужных вещах. Я был другом многих известных мировых личностей, общался на протяжении многих лет с президентами. Я был рядом со многими людьми из разных народов в самые трудные минуты их истории. И поверьте, за все это время накопилось достаточно тайн, которые я несу в себе. У меня есть много фотографий, но их время еще не настало. Может, настанет лет через 20, а может тогда, когда меня не станет (улыбается).

- Реза бей, хотели бы провести фотовыставку в Карабахе? 

- Несомненно. В целом считаю, что Шуша должна быть центром культуры не только Азербайджана, но и всего мира. На это у нее есть огромный гуманитарный потенциал. Наш долг - помочь этому городу встать на ноги, воспрянуть духом и утроить былую культурную мощь.