БАКИНСКАЯ ЖИЗНЬ ЛЕТУЧЕЙ КАРЕТЫ

Когда говорят о старом Баку, что приходит первым на ум? Картины того, каким он выглядел раньше, на открытках и фотографиях, бульвар и Торговая, Парапет, трамваи и, конечно же, фаэтон.

Как всё начиналось

А начиналось всё в конце XIX века с моды на удобные и быстрые кареты специальной конструкции, названные фаэтонами. Отличие фаэтона было еще в высокой маневренности, так необходимой в условиях города. Очень быстро он заработал славу лучшего пассажирского транспорта, распространившись по всему миру и добравшись, естественно, также и до Баку. Помимо легкости, скорости и маневренности отличительной чертой фаэтона были самые настоящие фары. В них вместо электрических ламп горели специальные свечи или карбидный газ. На рубеже веков фаэтон по скорости превосходил автомобили и в ночи, выехав из-за угла, мог случайно задавить пешехода.

Фаэтонщиками, как правило, были люди по тем временам не очень бедные, часто бывшие крестьяне, сумевшие скопить деньги, либо бакинцы из Ичери шэхэр. За аренду фаэтона они платили по 20 рублей в месяц (чуть больше зарплаты рабочего) и потому всеми силами старались заработать. Иной раз вечером, когда спускались сумерки, можно было услышать в тишине крик: "Файтон! Файтон!" (разг.), так они зазывали клиентов. Бывало, в дни праздников они стояли у ресторана "Старая Европа" в ожидании, когда какой-нибудь нагулявшийся богач выйдет и подзовет одного из них. В свободное время, чаще всего днем, фаэтонщики доставали нарды и играли, перекинув игральную доску через две кареты.

Особенно хорошо они зарабатывали, когда кто-нибудь из богатеев-нефтепромышленников или щедрый офицер нанимал их для свадебного кортежа. Иной раз он мог состоять из пятнадцати карет. В первой ехали молодожены, во второй и третьей - музыканты, затем родственники, а в последней размещалось приданое - мебель, коробки с платьями, домашняя утварь. Проезжая по булыжной мостовой, фаэтоны издавали гул - грохот приданого смешивался с музыкой. 

Но пришла революция, и пышные празднества покинули бакинские улицы вместе с фаэтонами. Этому способствовали и неблагоприятные экономические причины. Всё больше этот атрибут старого города стал вытесняться автомобилем - символом двадцатого века.

Вообще, если присмотреться к фаэтону, можно заметить, что он во многом похож на старинные автомобили, точнее, они на него. Когда век моторов и колес стал набирать скорость, когда автомобили стали серийными, фаэтон ушел, подарив внешний вид своему потомку. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить его с первым серийным автомобилем марки "Форд-Т".

О фаэтоне без романтики

Справедливости ради надо сказать, что фаэтон несколько идеализировали, сделав его объектом культа старины. На самом деле истории, связанные с самым скоростным на тот момент транспортом, были разными. Вот что писала газета "Рус-ское слово" в 1908 году: "Жандармский ротмистр Лолиашвили, выходя из театра, позвал фаэтон. Из фаэтона выскочил неизвестный и попытался застрелить ротмистра в упор из револьвера. Произошла осечка. Ротмистр обезоружил стрелявшего, оказавшегося помощником столоначальника полицейского управления". Или другой случай из газет за тот же год: "Шагидянц, бросивший в феврале бомбу в начальника охранного отделения ротмистра Орловского и раненный конвойным по дороге в тюрьму, находился на излечении в Михайловской больнице. Сегодня в больницу ворвались шесть вооруженных, обезоружили и связали городового, взяли Шагидянца в фаэтон и вместе с ним скрылись".

То есть фаэтон как скоростной транспорт был также удобен, чтобы попасть на место преступления и срочно его покинуть. Кроме того, поскольку фаэтон был непрост в управлении и обслуживании, поездка на нем стоила дороже, чем в обычной упряжке или, тем более, конке для большого числа пассажиров. Потому фаэтон привлекал к себе внимание грабителей, знавших, что внутри может оказаться состоятельный человек. 

Вот еще одна криминальная сводка начала века: "30 апреля при выезде из Баку в 9 часов вечера за нами ехал экипаж. Жена, предчувствуя, остановила фаэтон, дав проехать армянам, говоря мне: "Это грабители, поедем обратно". Я уговорил ехать. Попрятали бриллианты и четыре тысячи рублей. У вокзала один остановил лошадей, двое направили револьверы жене в рот и в грудь, четвертый прицелился в меня, требуя бриллианты и деньги. "Здравствуйте, я ждал", - сказал я и дал им мелких 100 рублей, у жены взяли ридикюль с 90 рублями. Желая взять палку с бриллиантами, взяли старый зонтик. Случайно я был безоружен".

Возвращение на улицы

Фаэтон вернулся в Баку уже в 1960-е годы, вместе с хрущевской оттепелью и таким же небольшим потеплением к досоветскому прошлому. Город тогда стал облагораживаться, был отреставрирован бульвар, появились новые троллейбусы и одновременно с ними несколько конок. Нарочито выполненные под старину, фаэтоны стали курсировать по бульвару и историческому центру города на радость местным жителям и немногим туристам.

Почти все они выглядели одинаково "лубочно" (что было нормальным в рамках советского массового однотипного производства), но был один, который сильно выделялся на фоне прочих и был своего рода вызовом культуре ширпотреба. Изысканно изящный, с великолепным откидным верхом, выполненным из настоящей кожи (вместо кожзаменителя), с красными бархатными сиденьями и черными лакированными поручнями, он быстро стал настоящей городской достопримечательностью.

Водил этот фаэтон мужчина по имени Гурбан киши. Получал он обычную советскую зарплату и потому катал всех желающих совершенно бесплатно. Этот фаэтон был семейной собственностью и хранился у Гурбана киши в гараже. Его отец, дед и, возможно, даже прадед были фаэтонщиками. 

Когда профессию эту вновь разрешили, Гурбан киши восстановил и собственноручно отреставрировал старинный экипаж. Он катал гостей города и друзей, а вечерами останавливал карету в Ичери шэхэр за Гоша-гала гапысы. Там он мыл лошадей, кормил их, накрывал карету брезентом, а лошадей попонами и возвращался домой.

Сегодня фаэтоны еще можно изредка встретить на улицах, но красота их, увы, растворяется среди обилия машин, рекламы и высотных зданий. Едут они молча, иногда останавливаясь на бульваре, провожая взглядами туристов. И уже никто не слышит: "Файтон! Файтон!".