НОВЫЙ КАПИТАЛИЗМ

Пандемия коронавируса уже около полутора лет меняет привычные рамки развития глобальной экономики, ускорив переформатирование традиционных рыночных механизмов. Преодоление последствий вызванной пандемией рецессии, несомненно, многократно повысило роль государства и общества в экономике. Причем речь идет не только об усилении фискальных и монетарных мер для поддержки экономики или «накачки»  ее деньгами за счет наращивания госдолга. Нынешние тренды говорят о закате длящейся уже около 40 лет эпохи неолиберализма и формировании качественно нового рынка капиталов, соответствующего ESG-критериям, где E - экология (Environmental), S - социальное развитие (Social), G - корпоративное управление (Governance).

Вопреки убеждениям

Пандемический кризис явственно выявил все недостатки господствующей последние десятилетия идеологии неолиберализма с ее постулатом, утверждающим, что «делом бизнеса является бизнес», и ничего более. Вся схемы, основанные на свободной саморегуляции рынка и минимальном вмешательстве государства, рухнули в одночасье после того, как череда локдаунов разорвала устоявшиеся годами транспортно-логистические и производственные цепочки. Затем рухнули цены практически на все виды сырья, обвалились индексы финансовых и фондовых бирж, а такие отрасли, как пассажирские авиаперевозки, туризм, сфера гостеприимства и т.д., по сути, обнулились в коммерческом плане. Вытаскивать из болота рецессии «свободный рынок» пришлось в ручном режиме, причем именно государству, используя фискальные и монетарные методы для поддержки национальных экономик. На родине неолиберализма - в США государство выдавало практически беспроцентные кредиты, удерживая на минимуме ставку рефинансирования Федеральной резервной системы, списывало налоги, субсидировало экспорт, всячески поддерживало потребительский рынок, словом, делало все то, что еще сравнительно недавно считалось предосудительным для убежденных рыночников.   

Причем богатая Америка предпочла поднимать корпорации, финансовый сектор и другие сегменты экономики, включив печатный станок. Так, только в прошлом году США напечатали четверть всех существующих долларов - $9 трлн. и планируют продолжить эмиссию национальной валюты в текущем году. Схожие процессы наблюдаются также в Евросоюзе, Японии и ряде других стран мира, но в гораздо меньших масштабах. Так или иначе, но именно эти меры подстегнули динамику роста ведущих мировых экономик, разогнали цены на нефть и другие сырьевые товары, увеличив в разы покупку облигаций и других ценных бумаг, что привело к резкому взлету на рынках. 

О том, что гигантские денежные инъекции в нескольких ведущих экономиках мира оказали самый благоприятный эффект на глобальную экономику, говорится и в июньском обзоре Всемирного банка Global Economic Prospects (GEP): ВБ увеличил с 4 до 5,6% рост мирового ВВП в 2021 году - самый высокий показатель темпов восстановления после рецессии за последние 80 лет. Еще лучше прогнозные показатели выглядят у Организации экономического сотрудничества и развития, улучшившей ожидания темпов роста мирового ВВП в текущем году с 4,2 до 5,8%. 

Застарелый дисбаланс

Разумеется, говоря об эффективности монетарных и иных механизмов государственной помощи экономикам США, Евросоюза, не стоит забывать об издержках этого пути, обернувшихся небывалым наращиванием госдолга в Америке и резким ростом инфляции во всем мире из-за бесконтрольной эмиссии ведущих резервных валют. Эти процессы наиболее ощутимы на глобальном рынке продовольствия, где наблюдается самый высокий уровень цен за последнее десятилетие. 

Все это крайне прискорбно, так как в отличие от США и Китая с их прогнозируемым на 2021 год ростом ВВП на 5,8 и 8,5% соответственно, приблизительно две трети стран с формирующимся рынком и развивающихся стран не сумеют компенсировать снижение дохода на душу населения до 2022 года. А отставание с вакцинацией на фоне пандемии сводит на нет все достижения последних лет в области сокращения бедности и роста занятости, усилив нестабильность в странах с низким уровнем дохода.

Пандемический кризис и весьма спорные способы его преодоления обострили все застарелые дисбалансы глобального хозяйства, расширили пропасть между богатыми и бедными странами. Но одновременно усилилось понимание того, что глобальную экономику нельзя вылечить либеральной моделью свободного рынка, построенного на принципе максимализации прибылей, или доступными лишь немногим странам возможностями денежных вливаний для поддержки бизнеса. 

Все чаще политики стали говорить о гарантиях со стороны государства, базовом доходе и справедливом пропорциональном налогообложении. А главное, полагает известный экономист, основатель Давосского форума Клаус Шваб, пандемия подвела к мысли, что идеологию современного капитализма необходимо переосмыслить, так как государство, бизнес и общество не могут по отдельности противостоять кризисам. Неолиберальная идеология с ее приоритетом свободного рынка приводит к усечению прав трудящихся, снижает экономическую безопасность, усиливает угрозу создания транснациональных монополий и провоцирует разрушительную налоговую конкуренцию через офшоры и иные свободные зоны. Следовательно, полагает К.Шваб, необходимо пересмотреть принципы торговли, налогообложения и правила конкуренции. 

К слову, одним из первых шагов в этом направлении стало недавнее решение ряда стран мира взимать так называемый цифровой налог с транснациональных компаний, таких как Amazon, Google и Facebook. Эта мера серьезно ограничит возможности IT-гигантов по переносу доходов в юрисдикции с низкими налогами и обяжет их платить дополнительные налоги в тех странах, где они осуществляют продажи. Участники G7 близки к достижению соглашения о налогообложении транснациональных компаний, что откроет путь для создания новых принципов взимания налогов с крупнейших мировых корпораций.

ESG-критерии

Кроме того, до недавнего времени считалось, что чем больше компания выплачивает своим акционерам дивидендов, тем лучше. Сегодня же на первый план выходят не только интересы акционеров, а вопросы корпоративной и социальной ответственности, когда компании вносят свой вклад в общественное благосостояние, решают проблемы изменения климата. Такие подходы, зародившиеся около десятилетия назад преимущественно в корпоративном секторе государств Европы, сегодня широко распространяются в различных регионах мира и получили название ESG-критериев: ответственность в отношении экологии, общества, корпоративного управления. Соответственно, эти подходы сформировали устойчивое понятие - ответственное инвестирование, предусматривающее извлечение прибыли при безусловном соблюдении критериев ESG.

Один из основных принципов ответственного инвестирования заключается в том, что инвесторы должны включать в процесс принятия решений ESG-критерии. Так, при оценке экологических показателей обращают внимание на то, стремится ли компания снизить негативное влияние на окружающую среду. К такой деятельности может относиться, например, стремление компании сокращать количество отходов, содействовать сохранению биоразнообразия, бороться с последствиями изменения климата. Социальные показатели связаны с управлением человеческим капиталом: созданием благоприятных условий труда для сотрудников, обеспечением гендерного равенства, защитой местных сообществ. Среди управленческих факторов - налоговая стратегия, борьба с коррупцией, согласование целей компании с акционерами.

Примечательно, что еще почти полтора десятилетия назад инвестиции в компании, соответствующие ESG-критериям, были скорее данью моде и не считались гарантией высокого дохода, однако сегодня все больше инвесторов верят в экономическую эффективность таких начинаний. Ответственные инвестиции становятся все прибыльнее, позволяя выявлять лидеров и отстающих в соответствующих отраслях, и согласно данным экспертов банковской группы Julius Baer, почти половина состоятельных клиентов в мире заявляет, что уже владеют ESG-активами.

«Зеленый» - новый цвет экономики

Одним из эффективных инструментов ответственного инвестирования считаются «зеленые» облигации, или «зеленые» бонды. Это ценные бумаги, которые компании выпускают для привлечения средств на реализацию проектов в области возобновляемой энергетики, управления отходами, сохранения биоразнообразия, экологичного транспорта, «зеленого» строительства и т.д. В соответствии с принципами «зеленого» инвестирования эмитенты таких бумаг должны следить за целевым расходованием средств и обеспечивать прозрачность всех процессов при реализации проектов. Эмитентом первой «зеленой» облигации - Climate Awareness Bond в 2007 году стал Европейский инвестиционный банк (ЕИБ). С тех пор ЕИБ выпустил «зеленых» облигаций на сумму порядка $37 млрд. в 16 разных валютах, и поступления от размещения облигаций были направлены на реализацию 266 проектов в 57 странах мира. В целом же совокупная стоимость выпущенных во всем мире «зеленых» облигаций к концу прошлого года превысила $830 млрд. Классическим направлением по вложению ESG-инвестиций значатся низкоуглеродная инфраструктура, производство водородного топлива, строительство энергохранилищ, электрозаправочных станций, генерирующих мощностей в сфере солнечной и ветровой энергетики. 

В одном лишь Китае, занимающем второе место в мире после США по выпуску «зеленых» бондов, в ближайшие годы потребуется около 16 трлн. инфраструктурных инвестиций в долларовом эквиваленте. Китай, где традиционно велико государственное участие в экономике, все больше ориентируется на внутренний потребительский спрос. Здесь растет уровень образования, капитализируется наука и поощряются инвестиции в научно-исследовательские разработки и инновационные технологии, в том числе в сфере ESG-активов.

В постсоветском регионе пока еще весьма незначительно число компаний, полностью соответствующих ESG-критериям, и сравнительно слабо задействованы механизмы ответственного инвестирования. Тем не менее, по мере преодоления последствий пандемии и ожидаемого к 2030 году «зеленого» перехода в мировой экономике эти глобальные тенденции постепенно будут внедряться в России, Казахстане, Азербайджане. Это неизбежно, особенно на фоне усилий Евросоюза по декарбонизации экономики и внедрению  трансграничного углеродного налога, взимаемого с экспортеров в ЕС промышленной продукции.