ПОРТРЕТ ЧЕЛОВЕКА

Имя народного художника Огтая Садыхзаде известно не только в Азербайджане, но и далеко за его пределами. Его картины экспонировались во многих музеях России, США, Канады, Германии, Франции, Турции, Израиля, Пакистана. А в прошлом году, в свой 90-летний юбилей, Огтай Садыхзаде был награжден орденом "Шараф" за заслуги перед Оте-чеством. В настоящее время мэтр преподает на кафедре книжной графики в Азербайджанской государственной академии художеств, обучая молодых художников мастерству оформления книг и иллюстрирования литературных произведений. 

- Огтай муаллим, расскажите для начала о своей семье. 

- Мой прадед сеид Садых был сыном духовного деятеля Мир Гасана и жил в Ичери шэхэр, где его знали как человека доброжелательного и благородного. Он неплохо изучил навигацию и служил на торговом судне лоцманом. Мой отец сеид Гусейн был замечательным писателем, был искренне увлечен литературой, поэзией и идеей национальной независимости. Он много писал, выступал со статьями в газетах и журналах. Моя мать Умгульсюм ханым была двоюродной сестрой Мамед-эмина Расулзаде. Родителей познакомили Гусейн Джавид и его супруга на премьере спектакля Дж.Мамедкулизаде "Мертвецы". 

Я с самого детства мечтал стать художником. Папа поддерживал меня в моем желании: он сам неплохо рисовал и интересовался живописью. Меня, как сына рисующего писателя и поэтессы, одинаково привлекали и живопись, и литература. Я увлекался рисованием, хотя и писать стихи мне тоже нравилось. Моя мама поощряла меня в этом. Будучи влюбленной в творчество Физули, Натаван, она хотела приобщить меня и двух младших братьев - Тогрула и Джиготая и сестренку Гюмрал к высокой поэзии. С раннего детства она читала нам стихи азербайджанских поэтов и свои произведения.

- И, тем не менее, вы выбрали живопись…

- В 1935 году я поступил в художественное училище. Из преподавателей той поры я с благодарностью вспоминаю художника Пиралова. Кстати, ребята в моей группе были как на подбор талантливыми и яркими. Со мной учились будущие корифеи азербайджанской живописи Микаил Абдуллаев, Беюкага Мирзазаде, Гафар Сейфуллаев. В училище царил дух творчества и познания. Мы круглый год ездили на этюды, во время экзаменационных просмотров оказывалось столько работ, что на стенах не хватало места, чтобы их развесить, приходилось класть работы прямо на пол. Одним словом, годы учебы были очень насыщенными. В училище я увлекся и литературой. После учебы дома я читал Флобера, Бальзака, Гюго, Диккенса, Рабле, Толстого, Сабира, Гусейн Джавида. Мне очень нравились и произведения отца.

Но все наше семейное счастье в одночасье разрушилось. В 1937 году моих родителей арестовали как врагов народа. Отца расстреляли в здании НКВД, а маму на восемь лет сослали в Мордовию. Там она сильно заболела, и ее вернули на год раньше. Но в Баку маму уже не приняли. Люди, прошедшие ссылку, не имели права жить в столице. Так мама переехала в Шемаху и спустя три месяца скончалась.

- Как вам, детям, удалось пережить эту трагедию?

- Когда отца расстреляли, а маму отправили в Мордовию, я с сестрой и братьями стал жить с племянницей отца Сейрей ханым, которая посвятила всю свою жизнь воспитанию троих детей. Я превратился в главу семьи, и мне нужно было зарабатывать на хлеб. В 1939 году я закончил художественное училище и мечтал продолжить обучение в Москве, но ответственность за семью и нужда заставили меня отказаться от этой затеи. Я участвовал в различных выставках, мои работы высоко оценивались выставочным комитетом. Помню, в 1940 году из Москвы приехала группа советских художников для отбора работ на всесоюзную выставку в Третьяковской галерее. И из двух выбранных ими картин одна - "Отправка призывников" была моя. На тот момент мне было всего 19 лет. Эта творческая удача меня очень вдохновила, но, увы, судьба распорядилась иначе - за 20 дней до начала Великой Отечественной войны меня как сына врага народа отправили в ссылку в Алтайский край.

Помню, как мы жили в служившей казармой землянке на 250 человек, как мерзли по ночам, как раз в три-четыре месяца нас за три километра водили пешком в баню, как строили тракторный завод. Кстати, после я зарисовал это жилище по памяти. По памяти и сохранившимся фотографиям - уже в 1992 году - я нарисовал и портрет мамы, издал лагерный дневник и ее стихи, чудом сохранившиеся в сундуке, найденном в нише старого дома. Когда я был на поселении, мой талант заметили и стали доверять рисовать различные плакаты, лозунги и портреты вождей к праздникам.

Помню, мне поручили за неделю нарисовать 40 портретов Сталина. Времени было мало, и семь суток я почти не спал, но сдал работу в срок. Конечно же, я понимал, что человек, которого я рисовал, отправил моих родителей на смерть. Понимал, насколько чудовищен и ужасен этот режим. Понимал и ненавидел, но ничего поделать не мог. И это бессилие было страшнее всего…

 - Расскажите о судьбе ваших братьев и сестры. Как сложилась их жизнь?

- Пока я был в ссылке, мои братья и сестра многое пережили. Нашего двоюродного брата тоже посадили. Там же в тюрьме он и умер. В нашем роду 17 человек посадили за решетку с клеймом "враг народа". Основатель Азербайджанской Демократической Республики Мамед-эмин Расулзаде был двоюродным братом моей матери. Их дом находился на месте нынешней станции метро "Низами". После моего возвращения из ссылки Тогрул некоторое время работал в "Азнефти", а после поступил в художественное училище. Другому брату не повезло. Он попал в рабочий батальон, тяжело заболел и умер в 24 года. Сестра Гюмрал закончила университет, ее долго не принимали на работу. Потом она вышла замуж, стала писательницей, членом Союза писателей. Написала много книг, две из которых посвятила трагической истории нашей семьи.

- Долгое время вы работали в издательстве "Азернешр". Оформляли и иллюстрировали книги… 

- В 1955 году меня пригласили в государственное издательство "Азернешр", чему я был несказанно рад. Устроиться на работу в послевоенные годы было очень непросто! Так я стал главным художественным редактором и возглавил отдел из девяти человек. Мы издавали и оформляли азербайджанские сказки, пьесы Гусейна Джавида, рассказы Джалила Мамедкулизаде, Сеида Гусейна, Джафара Джаббарлы, Мирза Фатали Ахундова и других. 

В это же время я закончил графическое отделение Московского художественного института имени Сурикова. 

- Ваша супруга Эльмира Шахтахтинская тоже была известной художницей. Как под одной крышей уживались два живописца?

- Ее нет со мной уже более пятнадцати лет, а в мыслях она всегда рядом. Мы познакомились с Эльмирой в нашем издательстве "Азернешр", куда она пришла работать после окончания графического отделения Московского художественного института. Когда я впервые ее увидел, сразу понял: она - моя судьба! Она была очень одаренным человеком, всегда жизнерадостная и излучавшая свет. Нам было хорошо вместе. Между нами порой возникали творческие споры, но мы всегда поддерживали друг друга. 

Когда решили распрощаться с издательской деятельностью и ушли в свободное творческое плавание, Эльмира ханым трудилась в пейзаже и плакате, а я занялся живописью, практически полностью сосредоточив круг своих творческих интересов на портретах. 

- Большую часть ваших картин составляют именно портреты. Сложно передать настроение человека на полотне?

 - Портреты рисовать очень интересно. Хочется выявить самое главное, самое характерное в человеке. В своих картинах я пытаюсь дать некий психологический портрет своих героев, показать их внутренний мир.  

Технически это, наверное, не очень сложно. Любой может научиться. Мне кажется, я мог бы довольно быстро объяснить, как рисовать "похоже". Но есть какие-то более тонкие вещи, которые не объяснишь словами. Можно только почувствовать, настроиться… Ведь даже фотографии бывают похожи и непохожи, высвечивают разные черты человека и очень зависят от прозорливости фотографа. Думаю, с помощью изобразительных средств можно достичь высшего портрета! Но сложно. 

Помню, после того как Гейдар Алиев отправил мою супругу Эльмиру ханым на лечение за счет государства, я решил его отблагодарить и взялся нарисовать его портрет. Работал над ним три месяца, но ничего не получалось. Решил сделать вторую попытку, но и этот портрет был какой-то "неживой". Спустя два года я взялся за полотно в третий раз. Собрал множество фотографий Гейдара Алиевича, потому что позировать у него не было времени. Наконец мне удалось "поймать" тот самый алиевский взгляд и поворот головы. Знаете, рисовать этого человека было довольно сложно. У него даже цвет глаз менялся в зависимости от настроения и состояния духа. Но моя картина ему понравилась… 

- Получается, художник должен быть своего рода психологом?

- Конечно. Мне кажется, хороший художник должен уметь найти и показать в человеке его положительные качества. Перед тем как приступить к работе, я общаюсь со своим будущим героем, разговариваю, а уж потом берусь за кисть. 

 - Огтай муаллим, за свои 90 с лишним лет вы многое повидали, многое пережили. Так в чем же, по-вашему, смысл жизни?

- Жизнь настолько коротка и непонятна, что даже в конце пути ты не можешь объяснить ее смысла. В определенный момент своей жизни тебе кажется, что обязательно нужно оставить людям хоть какую-то память о себе. И чем больше тебе лет, тем яснее ты понимаешь, что все забывается и время стирает все. Ты можешь остаться только в памяти своих родных, своей семьи. Семья - вот это и есть смысл жизни…