ИНТЕНЦИЯ ДУШИ

Она соткана не просто из любви к своему мужу, легендарному художнику Джаваду Мир Джавадову, которого уже давно нет среди нас, детской памяти о нелегкой и в то же время интересной, именно для нее, жизни на 4-й Хребтовой (ныне улица Алескера Алекперова), наполненной своими удивительными и гармонирующими друг с другом красками. Хотя само их существование на этой улице среди помоек и мусора уже чудо.

Вот уж действительно тот необыкновенный случай, когда имя предопределило жизнь во всех отношениях интересного человека. Любовь Мир Джавадова - художник, писатель и удивительная  женщина Азербайджана. Она живет любовью ко всему, что ее окружает, и может найти красоту даже в самых, казалось бы, далеких от эстетики и гармонии вещах. Это удивительное качество - видеть не только оболочку предмета, явления, личности, но и их суть, глубоко проникая в них для того, чтобы выделить и отделить красоту. А потом запечатлеть все это в своих картинах. Вот она, правда жизни, которая может быть разной и многогранной - красивой и уродливой, счастливой и несчастливой, наполненной самыми высшими платоническими чувствами и самыми низшими плотскими страстями.  Порока нет. Есть порочный окрас, который придают люди даже самым безобидным вещам. Но и это красота, потому что жизнь такая, какая она есть, со своим злом и добром. И отрицание чего-либо является отрицанием самой жизни. И что она - жизнь без любви? Для человека, посвятившего всю себя без остатка любимому человеку, такого вопроса не существует.         

Большой человек Любовь Мир Джавадова, с гордостью носящая фамилию мужа, не приемлет предательства, лицемерия, ханжества, обмана, измены самой себе, притворства и двуличия. Человек может быть внешне красив, но его может съедать внутреннее уродство. Хотя кому это может быть по душе? Важнее другое - наличие способности притягивать к себе хороших людей и хорошие события. Плохое есть, но оно не прилипает, а отметается само собой.

Любовь ханым вспоминает. Как-то, когда она гуляла по Парижу после посещения Лувра, ей, обожающей гранаты, очень сильно захотелось съесть хотя бы один, прямо на улице. Это происходит с ней особенно часто, когда она чем-то восхищена и хочется переполняющими чувствами "поделиться с гранатом". Так на нее подействовало очарование Парижа. Стала искать какие-то овощные магазины. Набредя на один из них, она и не надеялась, что найдет здесь то, что ей нужно. Ведь азербайджанские гранаты - фантастика. "Ни на что не надеясь относительно гранат, я зашла в магазин и увидела, что там  стоит высокая, худощавая женщина. Лицо ее было испещрено тончайшими морщинками, подобно  древнему полупрозрачному бокалу из стекла. Она  пронзила  меня  цепким взглядом, а  я  выбрала один крупный гранат и попросила продавца взвесить его,  она же, внимательно посмотрев на меня, вдруг дала мне еще один и не позволила платить за них. Я сказала, что мне нужен всего один. Но она буквально вложила гранаты мне в руки и сказала, чтобы я их обязательно приняла как подарок. Поблагодарив дарительницу, вышла из магазина, села на первую попавшуюся скамеечку и стала жадно всасывать из-под корки его терпкую сладость. Из головы не выходило лицо необычной француженки. Изумление. Мне показалось,  что она была балериной. Не знаю, что прочла на моем лице эта женщина, от которой я, в сущности, ничего не ждала. И вдруг меня осенило, что похожих случаев, когда вдруг кто-то неожиданно делал приятное или приходила помощь из ниоткуда, со мной происходило немало. Поняла, что мне искать хороших людей не надо. Они сами появятся на моем пути - даже в других уголках мира. Не знаю, почему это происходит, но это так. Поняла, что хорошие люди везде одинаковы и в этой исключительности разницы не бывает. Эта исключительность просто есть", - убеждена Мир Джавадова.

Впрочем, это не удивительно. Любовь ханым настолько чуткий и, скорее, необычный человек, что не притянуться к ней, не послушать ее и не прикоснуться к ее картинам невозможно. Это значит пообщаться с вечностью. Начитанность, яркая индивидуальность, интеллект, энергия, талант сочетаются с некой ребячливостью, открытостью и интеллигентной простотой. Звонкий смех и легкость. Нет. Материальные блага и Любовь Мир Джавадова несовместимы. И ее почти аскетичная квартира-мастерская, наполненная запахом масляных красок, с картинами, куда ни глянь, половицами, почти выкрашенным  большими ляпами красок, тихой оперной музыкой голосящего телевизора, лишь подтверждают это. Ясно, что в процессе работы над картинами здесь никто и не думал предусмотрительно покрывать полиэтиленом или газетами пол, чтобы не испачкать. Что естественно, то небезобразно - весь вид этого уголка творчества разливается по душе, как целительный бальзам, и он буквально кричит о том, что есть в этом мире люди, живущие неземными категориями. Это их, неземных существ, философия, элементарная и в то же время очень сложная. Философия странной девочки, разговаривающей до пяти лет стихами. Потом падение с балкона, и отцу было очень обидно, что дочь стала нормальным человеком - заговорила прозой, как все. Хотя уже в семь лет Любовь стала "царапать" своих космических персонажей, отстояв право на "ненормальность".

Из какого теста вылеплена? Любовь ханым, вспоминая свои детские ощущения с осознания самой себя как данности, начинает рассказ об улице 4-я Хребтовая. "Это были грандиозные помойки, среди которых конгломерат домов, вылепленных своими руками как-нибудь, без канализации, с общим туалетом. Все это моя жизнь. Страны, где я родилась. Я напишу о своей жизни, и это будет очень хорошая книга контрастов. В хронологии. Жизнь, смерть, знаменитая баня на Советской, банщица со шрамом, а также бандерша одновременно, страны, в которых я побывала. Папа купил совсем дешевое помещение, в котором раньше находилась овчарня, приспособив его на помощь сердобольных людей и свои жалкие гроши от пенсии для инвалидов под человеческое жилье. Отец сделал там пол, окна, вывел насекомых и жаловался своей маме, что беременная жена живет в бывшей овчарне, а у ребенка не будет другой участи, как родиться в ней. На что бабушка ответила, что Иисус тоже родился в хлеву, и, в сущности, его ребенок, который родится на свет, ничем не лучше Иисуса. Ну, в общем, я родилась. Потом все ходила на этих помойках, осматривалась. Целый мир, как одна большая мозаика из окрашенных ковров, воду от которых сливали на эти помойки. И от этого такие радужные переливы, потому что сюда сливали абсолютно все. Потом дождь, как палитра, смешивал все эти краски, образуя сказочные разводы. Мне все это было интересно. Мать меня все время била, отводя от этих помоек, спрашивая, что я там нашла. Я упиралась, а она не понимала, что ее дочь могла там видеть. А подальше плохо содранные бараньи шкуры, сдохший пес. Все это было. Когда же в эту смесь вмешивалась весна, рождая по краям бордюров удивительные цветы, помойки превращались в буйство натуральных красок и праздник жизни, нарочно не придумаешь. Цветы - красные, оранжевые, фиолетовые. Ботанических названий я их не знаю, наверное, среди них рос дикий ирис. Я собирала себе букетик, садилась на внешний подоконник нашего жилья, смотрела на прохожих, и если кто-то из них мне почему-то нравился, останавливала и дарила по одному цветочку. Но если бы они узнали, что эти цветы сорваны с помойки, наверное, не взяли бы", - вспоминает Любовь Мир Джавадова со смехом.

Свое право на "ненормальность" Любовь доказала также, когда, перестав говорить стихами, стала писать их. Тоже в семь лет. Она писала их в  общей тетради, подаренной отцом, и держала ее рядом  с его рукописями, напичканными антисоветскими строками. Так и росла в духе антисоветчины. "Папа  игнорировал   1 мая. Называл СССР фашистским государством. Инвалид Отечественной войны, контуженный, с оторванным ухом и осколочным ранением в правой руке, приучившись писать левой, написал большую книгу "О войне, как она есть". Но редактор, полистав при нем рукопись, дрожащими руками отодвинул от себя и почти шепотом выдавил: "Ты ко мне никогда не приходил, и я тебя не знаю, понял. Такое не печатают, за такое расстреливают". Мой отец, Николай Леонтьевич, в состоянии глубокой подавленности сжег рукопись. Этот человек никогда не читал советских изданий о войне, не смотрел фильмов о ней, никогда не прикасался к своим боевым наградам, не праздновал Дня Победы… Я очень дорожила тетрадью своей поэзии  и никогда с ней не расставалась,  и как-то Джавад сказал мне: "Вот ты говоришь, что так сильно любишь меня. А можешь расстаться с этой тетрадкой и бросить ее в огонь?". Я ответила, что да, конечно. И бросила ее в огонь. Он как раз кипятил смолу для заливания форм. Там были и мои последние стихи. Джавад кинулся за этой тетрадью, а я взяла еще смолы подлила. Не успел. Я всегда могла доказать ему свою любовь. Перед лицом такого величия все остальное ерунда".

Русская семья в Азербайджане. Но Любовь Николаевна никогда не чувствовала в себе конкретно принадлежность к какой-то конкретной нации. И признается, что если бы могла родиться вновь, то желала бы родиться в Азербайджане. "Ведь многое, что я видела здесь, наверное, встретишь только в этой стране. Какие здесь были русские? В основном это военный контингент с имперским мышлением по натуре, намеренно или бессознательно обнаруживающим себя не только в грубых эпизодах но и по каким-то мелким деталям. Недавно случайно услышала разговор двух русских женщин, шедших по улице. Как вы думаете, что заботит двух пожилых русских женщин, живущих в Азербайджане? Отдаст ли Медведев Курилы японцам или нет? И все-таки я рада, что азербайджанцы не такие. Я жила на 4-й Хребтовой и меня сформировали присущие азербайджанской душе пыл, художественность и душевная чуткость, в том числе азербайджанские праздники. Новруз - отдельная история и что-то непередаваемое. Это когда в зазор между жилыми домами вколачивали факелы и каждый двор славился своим огнедыхателем. Причем они не были циркачами. Обычные молодые ребята, которым было по 20-25 лет. Видно, это сидит в генах и идет от зороастризма. Места эти были очень криминальные. Чихали они на эту советскую власть. Что хотели, то и делали. Люди, живущие на 4-й Хребтовой, были носителями тех отголосков, ритуалов, действ. Да, хотела бы родиться вновь здесь, если бы могла".

А потом была любовь… безумная, страстная, верная. "Завтра исполняется 20 лет нашей совместной жизни, и я хочу сказать на весь мир: я встретил Ангела (заблудшего в тумане и приземлившегося не туда, куда ему следовало бы попасть). Я старый, а сейчас и больной, отданный на растерзание живописных форм в искусстве, не всегда к тебе справедлив. Но я всегда говорил (это ты знаешь), Бог дал мне три чуда: это моя жена, живопись и Абшерон!" (письмо Д.Мир Джавадова к Любови Мир Джавадовой). 

Их история - великий роман о любви в самом лучшем прочтении этого жанра. Еще в детстве маленькая Люба призналась бабушке: "Я выйду замуж за настоящего героя!". Когда она впервые услышала о художнике Джаваде Мир Джавадове, ей было 16 лет. На тот момент она работала экскурсоводом в Союзе художников республики. "Интересно, - подумала она, - что это за художник, который в свои 43 года не участвовал ни в одной выставке". Любовь поставила перед собой цель найти и познакомиться с ним. В один из дней она написала письмо ничего не подозревавшим родителям и отправилась на поиски своего героя... в Бузовну. Они встретились только через четыре дня - на пляже. Где-то на горизонте появился широкогрудый мужчина с развевающимися на ветру волосами, настоящий Гулливер. И Любовь подумала: "Вот он - мой герой!". С того момента до конца дней художника его муза всегда была рядом: поддерживала, лелеяла, ограждала от волнений, прощала. "Когда мы поженились, я, как полагается, пошла жить к мужу, - рассказывает Любовь Мир Джавадова. - Помню, из огромной дырищи в потолке на нашу кровать сыпал снег. Так мы и жили". Джавад Мир Джавадов всегда говорил будущей супруге: "Учти, со мной у тебя ничего не будет". Но ее это не остановило. 

Искусствовед Наиля Баннаева, изучавшая творчество Мир Джавадовой, рассказывает, что когда Любовь ханым стала женой легендарного Мир Джавада, она практически сразу же приняла решение тоже учиться живописи, и тогда Джавад пояснил, что у нее есть два пути. Первый - поступить в художественное училище имени А.Азимзаде, пройти там так называемую "чистяковщину", то есть классический для соцреализма академический курс обучения, и получить в итоге заветные корочки, дающие в перспективе право на заказы от Худфонда, членство в Союзе художников и прочие блага. Второй - стать его, Мир Джавада, ученицей, получить ту альтернативную "чистяковщине" подготовку, каковую он, штудировавший работы великих в Эрмитаже, считал необходимой, и начать работать в том же ключе, что и он. Но - без диплома, без ощущения себя винтиком государственной идеологической машины в сфере искусства. Она выбрала второй путь…

Позднее Любовь Мир Джавадова устроилась в Худфонд шрифтовиком - на эту должность брали и без художественного образования… Те первые годы совместной жизни были чрезвычайно трудными с материальной точки зрения. Но они вдвоем все выдержали. И тогда, и позднее супруги Мир Джавадовы работали не в соавторстве, но вся их жизнь была одним долгим соавторством во всем…

Энергия, бурлящая в холстах Джавада Мир Джавадова, чувствуется и в работах Любови Мир Джавадовой. Различные мифологические создания, несколько агрессивные, витиеватые. Даже натюрморт у нее может быть агрессивным - по колориту, представляющему собой битву-парад чистых, ярких, вызывающих тонов на фоне беспросветного мрака. Безусловно, не чужда творчеству Любови Мир Джавадовой и лирика - чистая, тонкая, пронзительная. У нее есть изображения пар, соединившихся в любви, и в этих полотнах и графических листах во весь голос звучит сила ее оптимизма.

"Я обожаю свои картины. Откуда появляется информация? Не знаю. Это реальность, и очень редко бывает связано со сном. Могу писать даже с 40-градусной температурой. Сначала появляется идея, потом картина обрастает мясом красок. Потом больше волнуют комки красок и композиция. Конечно, многие люди не понимают моих картин, считая меня ненормальной. Что чувствую? Вот когда линии правильно ложатся, для меня поет целая симфония. Я так люблю себя в это время, что даже начинаю звонить тем людям, которым я особо не симпатизирую, если другие в отъезде. Начинаю рассказывать о картине, смеяться, говорить глупости, анекдоты рассказывать, что-то весело болтать. Иногда я себе напоминаю глупую щебечущую птичку".

Любовь Мир Джавадова занимается не только живописью, но и литературой. Именно она является автором книги "Айтокуа", биографического романа о Джаваде Мир Джавадове. Любовь ханым работала над ней пять лет, и сегодня это издание  является единственной книгой автора из Азербайджана, которая переведена на английский, чтобы быть помещенной в библиотеку Конгресса США. Любовь ханым рассказывает, что название книги постоянно менялось. Ее осенило в самый последний момент. "Еще до начала работы над книгой я смотрела передачу о бушменах, где жрец, напевая, часто повторял одно и то же слово - "Айтокуа". Его спросили: "Что это?" Оказалось, "дверь в сокровенное". Я написала это слово на двери в комнату Джавада. И все это время название книги было у меня перед глазами, а осенило в последний момент".

Любовь Мир Джавадова и сегодня верная спутница и помощница великого художника. Волею судьбы случилось так, что многие картины Джавада Мир Джавадова находятся в Дании. "Он очень хотел, чтобы эти картины были привезены обратно в Азербайджан". Любовь ханым встала на этот непростой путь - вернуть творчество супруга Родине, хотя ей это стоит не только больших трудов, но и здоровья. Но она считает это своим долгом не только перед памятью мужа, но и перед Азербайджаном, который и станет обладателем этого бесценного дара.