ОНА ПЕРЕЖИЛА УЖАСЫ КОНЦЛАГЕРЕЙ

Через три дня около школы повесили объявление, что все мужчины должны собраться в ее дворе. Туда отправился и Никита. Хотя ему было всего 17 лет и он не воевал, мать очень волновалась за него. Они с маленькой Фатимой смотрели на собравшихся на площади мужчин из школьного окна. Там был майор, который подошел к их окну, и Вероника Валентиновна сказала, что там ее сын, он не воевал и у него нет никаких документов. После чего майор крикнул, указав на Никиту: "Вот этого - ко мне". Его привели, и майор отпустил его. "Через некоторое время нас перевели в другую школу, уже в самом Находе. Мы жили в классах, куда до этого приводили тех самых мужчин из нашей школы. Все классы были завалены шинелями. Как мы поняли, их там допрашивали "с хорошим пристрастием". Мама и две девушки, которые с нами были, выбрали себе шинели и потом сшили себе из них юбки. Через несколько дней, под утро, к нам пришел тот самый майор, который спас Никиту, и сказал, что получил приказ срочно уезжать: "Я пришел с вами попрощаться. Если вы хотите что-нибудь кому-нибудь передать в Союзе, то я передам". Ну, мама передала ему адрес сестры моего отца - тети Назиры. Он действительно, когда вернулся в Союз, написал тете Назире - буквально две строчки: "Если хотите узнать что-нибудь о Веронике Гаибовой и ее детях: Никите и Фатиме, то напишите". Но тетя испугалась, что это подвох, и не стала отвечать, - говорит Фатима ханым.

Потом Фатима заболела скарлатиной - вторая скарлатина в семье, и ее забрали в больницу. Несмотря на болезнь, она была очень довольна - здесь были большие просторные палаты, абсолютная чистота, и их хорошо кормили. Веронику в округе уважали, поэтому все ее просьбы в больнице исполнялись. "У меня были косы, - вспоминает Фатима ханым, - мама не хотела меня стричь. И она попросила сестер милосердия, которые за нами ухаживали, не стричь меня, а вывести вшей. Там были еще другие дети и немецкий мальчик. За всеми ухаживали очень хорошо. Нас перевели в отдельную палату, сделав ее "детской". Мама приходила ко мне ежедневно. Однажды она не смогла прийти. Никита рассказал мне потом, что она плакала, боялась, что со мной что-то произойдет. Задержалась я в больнице дольше других. Мне сказали, что у меня осложнения. Только потом Никита сказал мне, что я была абсолютно здоровой. Но мы получили повестку,  что должны были выехать в Прагу, где находился сборный пункт для тех, кого должны были вернуть в Союз. Оказалось, что мама договорилась с главврачом больницы, который задержал меня там. Таким образом, мы не выехали первыми из Чехословакии и пока оставались там".    

Когда Фатиму выписали из больницы, ее мать уже жила на квартире и работала, преподавая русский язык в школе полиции. Никита устроился на работу в соседнем городке - на лесопильный завод. "Вскоре мы познакомились с семьей русских эмигрантов - Василием Алексеевичем Степиным, его женой Евгенией Ивановной и дочкой Женей. Сам Степин был белоэмигрантом, у него было чешское гражданство, но он все же не исключал, что его могут посадить. Он окончил Пражский университет и был врачом-пульмонологом, лучшим в этом небольшом городке. Мы  часто бывали у Степиных в гостях. Я стала ходить в школу, сразу во второй класс, говорила немного по-чешски, училась хорошо, и после первого полугодия меня перевели в третий класс, потому что я была намного старше других". 

Степины жили к школе ближе, чем семья Фатимы ханым, и под этим предлогом девочка часто оставалась у них. Позже Фатима узнала, что это делалось специально: мать боялась, что ее могут арестовать, и не хотела, чтобы это как-то сказалось на дочери. В начале 1946 года приехал советский офицер из Праги, и Веронику Валентиновну действительно арестовали, правда, через двое суток отпустили. Вскоре к ним пришел офицер, который ее допрашивал, и сказал, что им не стоит дружить со Степиными, это им во вред. Потом они узнали, что все протоколы допросов Вероники Валентиновны он, на свой страх и риск, уничтожил, потому что считал, что за ней нет никакой вины. Но в семье все равно переживали, что за матерью снова могут прийти. Все, абсолютно все старались как-то избежать возвращения. Одну семью - отца и сына арестовали ночью и отправили в Советский Союз. Сын по дороге бежал. Выпрыгнул из поезда. Какая-то женщина его приютила. В общем, ему удалось остаться.

 Вероника Валентиновна договорилась с начальником местной полиции, через которую шли все документы на аресты, что если что-то будет касаться ее, он заранее даст знать. И вот однажды поздно вечером к ним пришел полицейский и сказал, чтобы мать Фатимы к завтрашнему утру была готова с вещами - ее должны отправить в Прагу, в пересылочный пункт для советских репатриантов. Та собрала вещи и, не дожидаясь утра, уехала. Фатиму подняли с постели. Сонная, она попрощалась с матерью, не зная, что видит ее в последний раз. "Степины сказали маме, чтобы она не брала меня с собой. Говорили, что я еще мала и что со мной может случиться что угодно. Мне сказали, что ты, мол, не беспокойся, мама уедет, и мы тебя скоро перешлем к ней. Я поверила и совершенно спокойно с ней попрощалась, не думая о том, что вижу ее в последний раз. Мама очень переживала, я это чувствовала. Она даже разговаривать не могла. Так мы и попрощались", - вспоминает Фатима ханым.    

Каким-то чудом Веронике Валентиновне удалось перебраться через границу в Западную Германию. О колоссальных трудностях и лишениях, через которые ей пришлось пройти после этого, Фатиме ханым рассказал по прошествии многих лет ее брат Никита. Затем Вероника Валентиновна вновь выходит замуж. Брак оказался удачным, и в 1950 году она с огромными трудностями перебирается с мужем в Америку. Лишь через два  года туда же смог приехать и Никита. "Все это время мама переписывалась со Степиными". Она и ее новый муж делали все, чтобы забрать Фатиму к себе. Но в то время это было очень непросто сделать. Степины просили у Вероники Валентиновны разрешения на удочерение Фатимы, к которой они очень привязались, но та согласия не дала. "Как я узнала от Никиты, Степины очень просили маму, чтобы она дала согласие на то, чтобы они меня удочерили. Если бы они меня удочерили, я бы осталась в Чехословакии беспрепятственно. Но мама не дала согласия. Не знаю, была она права или нет, трудно судить. Василий Алексеевич был очень расстроен, но Евгения Ивановна Степина все равно стала моей второй матерью, а всего у меня было четыре мамы". 

Прощай, Чехословакия!   

У Степиных Фатима прожила всего два года. До тех пор, пока президентом Чехословакии был Бенеш, Чехословакия могла быть приютом для советских репатриантов. Но вскоре к власти пришли коммунисты. Правительство СССР договаривается с новой властью Чехословакии о репатриации советских граждан на родину. Степиным тоже пришла повестка - Фатиме Гаибовой предписывалось прибыть в Прагу, в пересылочный пункт. "Моя вторая мама и моя вторая семья - Степины много хлопотали, были в советском посольстве, но им отказали, сказав, что меня вызывает к себе московская бабушка - мать Вероники Валентиновны. Честно говоря, я поверила, потому что знала, что моя бабушка живет в Москве. Какое-то время меня прятали. Но я не могла все время жить взаперти. В принципе решение об отъезде я приняла сама. Думала, бабушка меня ждет. Да и в Чехословакии к Советскому Союзу относились с большим почтением. Мне было интересно выехать в страну, к которой все так относятся. Но только потом я поняла, в какую страну я выехала. Моя вторая мама Евгения Ивановна не хотела меня отпускать, но пришлось". 

Вместе с другими советскими репатриантами Фатиму отправили в Сегед, в Румынию, в крупный пересылочный пункт. Там она пробыла несколько месяцев. Потом их вывезли в Союз. Ехали в товарных, битком набитых вагонах, но Фатиму это не очень смущало: за все эти годы она привыкла ко всем мыслимым и немыслимым лишениям. Поздно ночью приехали в Киев. Наутро приставленный к ним солдат отвел Фатиму и еще одного мальчика в детприемник, куда сдавали беспризорников. Там были дети и с судимостями - что-то вроде трудовой колонии. К счастью, на следующий день тот же солдат забрал их и препроводил в киевский спецдетдом №13. "Я пробыла в этом детдоме какое-то время. В общем-то неплохой был детдом, лучше, чем другие. Руководство детдома занималось в том числе поисками родственников своих воспитанников. Через некоторое время меня вызвала к себе завуч детдома и спросила, нет ли у меня родственников. Я сказала, что в Баку у меня живут тетя Назира и дядя Зульфугар. Буквально за шкирку она заставила меня написать им письмо, затем по запросу были найдены их адреса. Недели через полторы я  получила от тети Назиры письмо, в котором она сообщала, что сразу после оформления всех необходимых документов она приедет и заберет меня с собой. Что меня особенно  потрясло, тетя телеграммой поздравила  меня с днем рождения, который она помнила все эти годы. Это было 8 марта", - вспоминает наша собеседница. 

Тетя Назира забрала девочку из детдома  в 1949 году. В Баку их встречали самые близкие родственники. Была устроена небольшая встреча в узком кругу, на которую пришел и Самед Вургун, - он тоже оказался их родственником. Фатиму определили в 134-ю школу. "Мне было трудно. Надо было привыкать к специфике языка. Но вскоре все наладилось, и у меня не было никаких проблем с учебой. Жила я у тети Назиры, в квартире, где свои последние годы провел Алиага Шихлинский - родственник тети по материнской линии. По соседству, в этом же коридоре, жил еще один их родственник - Багадур Гаибов, известный педиатр, в то время один из ведущих медиков Азербайджана. К сожалению, буквально через несколько дней после моего приезда он скончался. Я так и не познакомилась с ним лично, но очень много слышала об этом человеке. Им гордилась  вся родня". 

Тетя Назира жила с сыном Мурсалом - с мужем она развелась, который также был представителем очень известной фамилии - потомком нухинских беков Шахмалиевых. Преподавал на истфаке Азгосуниверситета. Все почему-то думали, что он учился в Сорбонне, видимо, из-за того, что специализировался на истории Франции. Мурсал к тому времени окончил школу и поступил в АзИНХ. Тетя Назира работала товароведом, и жили они относительно неплохо. Правда, из-за Фатимы у нее могли быть неприятности. Так, вскоре после приезда племянницы ее вызывали в НКВД, расспрашивали о Фатиме, о ее настроениях. Тетя сказала, что с матерью девочка рассталась еще в 1945 году, в Чехии была без нее. Выручила и характеристика из детдома, где было написано, что Фатима ничего не помнит из происходившего с ней прежде... Впоследствии Фатима, когда ее расспрашивали о прошлом, всегда говорила, что ничего не помнит и, рассказывая о мытарствах, которые пришлось пережить, никогда не упоминала о маме. Боялась.        

Постепенно Фатима привыкала к новой жизни. Но тут снова пришла беда - заболела тетя, это было связано с онкологией, сделать ничего уже нельзя было, и в 1951 году ее не стало. Девочка на тот момент училась в 7-м классе. Жили они теперь вдвоем с Мурсалом. Материально им помогал его отец, а вести хозяйство приходила его бабушка с отцовской стороны. Так они прожили еще около двух лет, после чего Мурсал женился. Отношения с его женой Светой у Фатимы не сложились, и она стала жить отдельно - в отгороженном фанерной перегородкой коридоре. 

В это время в ее жизни появилась Иззет ханым, которая и стала ее "четвертой мамой". Она была дочерью Зибы ханым Гаибовой, той самой принцессы из рода Каджаров. Зиба ханым тогда была еще жива, и Фатима ее хорошо помнит. Одна только осанка этой женщины уже выдавала в ней потомственную аристократку. Зибе ханым в жизни немало досталось от советской власти. Ее муж, Джахангир бек Гаибов, сын Мирзы Гусейна Эфенди, еще до революции был направлен в Турцию на курсы повышения квалификации. У Зибы ханым было несколько братьев и две сестры, все они жили в Тбилиси и были при этом персидскими подданными. Кое-кто из них уехал за границу, остальным не удалось. В 30-е годы Джахангир бека и оставшихся братьев и сестру Зибы ханым посадили, а затем расстреляли. Зиба ханым осталась в Тбилиси одна со своей дочерью Фатьмой, в честь которой, кстати, и назвали Фатиму. В это время другая ее дочь, Иззет, окончившая к тому времени институт по специальности инженер-железнодорожник, была направлена на работу в Баку. Туда она впоследствии забрала и мать с сестрой.  

Теперь она стала опекать Фатиму. Иногда помогал и дядя Зульфугар, который, кстати, добился, чтобы ей выплачивали небольшую пенсию за отца. Приходили денежные переводы и от московской бабушки - маминой мамы, Капитолины Ивановны. Умер Сталин, и время стало более мягким. Жизнь постепенно налаживалась. Фатима окончила школу всего с двумя четверками, могла бы даже получить медаль. Пыталась поступить в МГУ, сдала экзамены успешно, но не прошла по конкурсу, который был очень велик. С такими хорошими отметками она могла поступить в любой бакинский вуз. Но опоздала, принесла документы в АГУ, когда прием уже был закончен. И здесь ей помог Самед Вургун: он позвонил ректору университета, профессору Мамедалиеву, и вопрос был решен. Так как прием на дневное отделение был уже закончен, ее зачислили на заочное отделение математического факультета, но с правом посещения очного, а после окончания первого курса перевели на очное отделение. 

Окончив университет в 1959 году, она получила направление в район, куда собралась ехать с подружкой по факультету. Вообще Фатима ханым в то время была довольно патриотически настроена и на втором курсе собралась ехать поднимать целину, но Иззет ханым не пустила. Вот и теперь она сказала свое "нет" и устроила Фатиму на работу в Институт энергетики АН АзССР. Спустя два года она, благодаря поддержке руководителя ее лаборатории Якуба Балаевича Кадымова, вне очереди получила однокомнатную квартиру в "хрущевке". Так что жизнь как-то устраивалась, за что она была очень благодарна своей "четвертой маме" - Иззет ханым. Но, конечно же, все это время она помнила о настоящей своей матери. Она знала, что все эти годы она хлопотала о том, чтобы к ней в Америку могла приехать ее дочь Фатима, но у нее ничего не получалось. Никита к тому времени успешно закончил американский университет и теперь работал в известной авиастроительной компании "Локхид". Вероника Валентиновна преподавала русский язык в военизированной школе. В 1957 году ей удалось с оказией передать письмо своей матери в Москву. Та письмо получила, но никому о нем не сказала - боялась, что будут неприятности у дяди Игоря, который работал на секретном производстве. 

Фатиме бабушка сказала о письме некоторое время спустя, заставив ее поклясться, что пока она не станет писать матери. Но сама бабушка потом все же писала Веронике Валентиновне, и та знала, что дочь ее жива, даже видела ее фотографии, которые отсылала за океан бабушка. Фатима все время надеялась на встречу с матерью, но она так и не состоялась - в 1970 году Вероника попала в аварию, и вскоре ее не стало. Об этом Фатиме написал ее брат Никита. А спустя два года Фатиме ханым все же удалось побывать в Америке, повидать брата, посетить могилу матери... 

В 1964 году Фатима ханым побывала и в Чехословакии - за год до этого она написала своим чешским маме и папе, они ответили, но когда она приехала к ним, Василия Алексеевича уже не было в живых. Евгения Ивановна жила с дочерью и внучкой. Встреча была очень теплой, они хотели, чтобы Фатима ханым осталась у них, но она вернулась в Баку, где вскоре вышла замуж. У нее родились две дочери - Нармина и Зиба. С мужем отношения не сложились, и они, прожив вместе десять лет, расстались. Фатима ханым, проработав больше десяти лет в Институте энергетики, перешла на преподавательскую работу в Бакинский энергетический техникум, была очень хорошим педагогом и проработала там до самой пенсии - до 1992 года. Старшая ее дочь к тому времени окончила физфак АГУ, младшая стала архитектором. Нармина, работавшая в Баку в филиале американской компании и в совершенстве владевшая английским, была направлена на работу в головное предприятие в Америку, где сейчас и живет, вышла замуж за состоятельного американца турецкого происхождения, родила дочь. Зиба тоже вышла замуж, но неудачно, с мужем разошлась и, выиграв Грин-карту, в 1999 году тоже уехала со своими двумя детьми в Штаты. С ней уехала и Фатима ханым. Устроиться им там помог Никита. Так что сейчас вся семья живет в Америке. С Фатимой ханым нам удалось побеседовать во время ее недавнего приезда в Баку. 

"Здесь, в Америке, мне пусто. Но, с другой стороны, все мои дети и внуки  здесь. Не знаю, видно, я все равно бы оказалась здесь. Пока я жила  в Баку, мне и в голову не приходило приехать сюда. Мне хорошо в Баку. Тут родные, друзья, с которыми у меня самые добрые, теплые отношения. Но без меня моим дочерям будет плохо", - сказала она в завершение нашей беседы.