ЭХО ДАВОССКОЙ РАЗМОЛВКИ

Ближний Восток продолжает содрогаться от последствий недавней войны в секторе Газа. Перманентные обстрелы и силовые удары, которыми все еще обмениваются Израиль и Палестина, отодвигают перспективу более-менее устойчивого мира. Главной задачей на данный момент представляется полное утверждение режима прекращения огня: ее и преследуют международные посредники - не только "квартет" в составе ООН, США, России и Евросоюза, но и такие влиятельные региональные державы, как  Египет и Турция. Последняя, как показывают события, играет все большую роль в процессе ближневосточного урегулирования, а также при формировании того или иного расклада геостратегических сил в самом нестабильном регионе планеты.

"Курортный" инцидент

Трехнедельная военная операция Израиля "Литой свинец", приведшая к большим жертвам среди мирного палестинского населения, вызвала резкие протесты международного сообщества, хотя Тель-Авив оправдывал свои действия необходимостью уничтожения баз террористов, обстреливающих города южной части еврейского государства. Впрочем, ни одна из мировых стран не стала особо оспаривать право Израиля на защиту, а звучавшие в адрес правительства Эхуда Ольмерта обвинения базировались на том, что военные действия носили неадекватный характер. Пожалуй, самая резкая критика в адрес Израиля прозвучала из уст премьер-министра Турции Реджепа Тайиба Эрдогана (если не считать ставшую традиционной антиизраильскую риторику иранского руководства).

Уже после завершения активных боевых действий в секторе Газа лидеры Турции и Израиля стали участниками инцидента, вызвавшего настоящий международный скандал. Он имел место в ходе одного из заседаний Всемирного экономического форума, ежегодно проводящегося в швейцарском курортном городке Давосе. В ходе обсуждения ближневосточной ситуации состоялся "горячий" обмен мнениями между турецким премьером и президентом Израиля Шимоном Пересом.

"Вы хорошо знаете, как убивать людей", - заявил Эрдоган после выступления Переса. Последний порекомендовал турецкому премьеру задуматься над тем, что бы он сделал, если бы каждую ночь на Стамбул падали ракеты. Когда же Эрдогана, готового ответить оппоненту, прервали, он поднялся и демонстративно покинул зал со словами: "Не думаю, что я когда-либо вернусь в Давос, ведь вы не позволяете мне говорить". Позже он выразил также недовольство тем, что Перес говорил 25 минут, а ему, Эрдогану, предоставили вдвое меньше времени для выступления.

Действия Эрдогана вызвали неоднозначную реакцию в мире и в политических кругах самой Турции. Между тем по возвращении на родину его встречали в аэропорту как героя. Но как бы ни оценивался давосский инцидент, ясно, что диалог между Турцией и Израилем, который за последние десятилетия вышел на уровень стратегического партнерства, подвергся невиданному доселе экзамену.

Турецко-израильские отношения имеют многовековую историю. Израильтяне с благодарностью вспоминают времена, когда турки в самые трудные для евреев моменты протягивали им руку помощи. Турция стала первым мусульманским государством, признавшим Израиль (еще в 1949 году). В последующий период две страны связали "особые узы" политического, военного и экономического сотрудничества. И, несмотря на то, что Анкара часто не одобряла политику Тель-Авива в отношении Палестины, до ссор дело не доходило. Все испортил "Литой свинец": операция оказалась столь кровопролитной, что Эрдоган не сдержался и назвал действия Израиля "преступлением против человечества". Затем последовали инцидент в Давосе, закрытие турецко-израильской межпарламентской группы и решение официальной Анкары запретить самолетам израильских авиакомпаний приземляться в Турции. Под угрозой оказались политические отношения двух государств, чего уж говорить о перспективах экономического сотрудничества (хотя объем торгового оборота между странами в 2008 году достиг $5 млрд.), а также многомиллионных контрактах Турции с израильской оборонной промышленностью.

Громкие мотивы "тихой революции"

Многие полагают, что демарш Эрдогана связан не только с его нравственной позицией, но и вытекает из вполне прагматических соображений, вызванных внутриполитической борьбой в самой Турции. Высказывается мнение, что турецкий премьер, поддержавший палестинцев и осудивший израильтян, стремится "набрать очки" для возглавляемой им Партии справедливости и развития (ПСР), позиционирующей себя силой исламско-демократического толка и опирающейся на верующую часть населения страны.

Однако гораздо в большей степени, чем чисто политическим приемом, действия Эрдогана можно считать показателем совершающейся в Турции "тихой революции". Ее признаком стал приход к власти ПСР, впервые победившей на парламентских выборах в 2002 году и добившейся избрания своего представителя - Абдуллы Гюля - президентом страны в 2007 году. Впервые в истории кемалистского государства вся гражданская власть оказалась в руках политической силы, проповедующей исламские духовные ценности. Несмотря на то, что тандем Гюль - Эрдоган отвергает обвинения в подготовке им смены государственного строя, выражает приверженность принципу разделения религии и государства, а также продолжает курс на вступление страны в ЕС, нынешняя Турция, бесспорно, уже не та, что была какой-то десяток лет назад.

Правление ПСР является следствием обозначившегося еще в 90-е годы прошлого века в Турции социального запроса касательно проведения политики, учитывающей цивилизационную самобытность и культурно-исторические традиции страны. Главная причина нынешних изменений в Турции, одним из отголосков которых, собственно, и стал кризис в отношениях между Анкарой и Тель-Авивом, заключается в том, что турки устали чувствовать свою ущербность в глазах того политического пространства, составной частью которого Турецкая Республика, следуя заветам своего основателя Мустафы Кемаля Ататюрка, стремится стать. Многие в Турции находят справедливой известную фразу о том, что в ХХ веке их родина превратилась из первой страны Востока в последнюю страну Запада, при том что последний, не желая полноценной и равноправной интеграции с Турцией, использует любой повод для того, чтобы напомнить туркам об их проблемах, недостойных благополучной Европы. Самолюбие турок особенно сильно задевает затягивание процесса принятия Турции в Евросоюз, одновременно заставляя их взывать к национальной памяти, обращаться к тем религиозным и культурным идеалам, основываясь на которые их предки некогда достигли всемирно признанного величия. Туркам унизительно чувствовать себя загнанными в угол, отсюда их порыв к выражению самодостаточности, стремление к лидерству в исламском мире, зафиксированное в сознании этой нации, что называется, на генетическом уровне. Критические замечания в адрес Эрдогана, звучащие даже из уст друзей Турции, не понимающих, почему премьер этой страны поставил под удар столь выгодный стратегический союз с Израилем, ничего не стоят в глазах самого "виновника" давосского инцидента и электората ПСР. Ведь этим шагом Турция вновь обозначила свое величие - нравится это кому-либо или нет, а также утвердила свое моральное и реальное (а не эфемерное) политическое влияние в мусульманском мире.

К тому же демарш Эрдогана вызван еще одним фактором, имеющим прямое отношение к самому ближневосточному урегулированию. Военная операция Израиля в секторе Газа поставила под удар и перспективу турецкого посредничества в регионе. Анкара за последний год многого добилась в сближении позиций Израиля и Сирии, и не удивительно, что военную кампанию Тель-Авива она восприняла как "проявление неуважения к Турции".

Ближний Восток нуждается в лидерстве Турции

Теперь, в связи с обострением турецко-израильских отношений, возникает вопрос: какова будет дальнейшая роль Анкары в геополитике Ближнего Востока, прежде всего в процессе урегулирования арабо-израильского конфликта? Разумеется, позиция турецкого премьера принесла его стране немалые дивиденды в арабском мире, а потому сейчас трудно сказать, насколько гибко Анкара сможет балансировать между существенно возросшими ожиданиями арабов на активное вмешательство турок в ближневосточное урегулирование, с одной стороны, и партнерским диалогом с Израилем - с другой. Но какой бы ни оказалась пропорция этих двух факторов в турецкой политике, очевидно, что Анкара всеми силами постарается упрочить свой вес в регионе и свести к минимуму трудности взаимоотношений с Тель-Авивом.

В недавнем интервью американскому изданию "Таймс" Реджеп Эрдоган, подтвердив ближневосточные амбиции своей страны, напомнил о том, что "Турция имеет опыт посредника и организатора тайных переговоров Израиля с исламскими странами". Решив не накалять страсти вокруг турецкого посредничества между Израилем и Сирией, Эрдоган поддержал "переход к прямому диалогу между сторонами". Касательно нынешней стадии ближневосточного конфликта, турецкий премьер подчеркнул, что ХАМАС является "политической партией, участвующей в выборах", поэтому мировое сообщество должно "уважать политическую волю палестинского народа" и вступить с ней в переговоры, несмотря даже на то, что это движение совершило "очень много серьезных ошибок". Уместно вспомнить в этой связи и заявление пресс-секретаря Кабинета министров Турции Ахмеда Давудоглу, признавшего, что ХАМАС согласился на перемирие во многом под давлением именно Турции.

О грядущих намерениях Анкары вполне определенно говорит и содержащееся в поздравительном письме Эрдогана новому президенту США Бараку Обаме выражение надежды, что турецко-американские отношения, которые "должны развиваться благодаря дальнейшему определению стратегических позиций США и Турции", благотворно скажутся в том числе и на урегулировании ближневосточного конфликта. В Вашингтоне, несомненно, отдают себе отчет в обоснованности заявлений Анкары. Но интереснее всего, что в контексте американской политики в Передней Азии, на столь лакомом для заокеанских стратегов пространстве Большого Ближнего Востока, позиция Турции относительно недавней войны в Газе предоставляет Соединенным Штатам весьма очевидные выгоды. Ведь Эрдоган своими действиями, по сути, выбил почву из-под ног иранского клерикального режима, претендующего на лидерство в исламском мире. И хотя влиятельное еврейское лобби в Соединенных Штатах довольно негативно расценило демарш турецкого премьера, достаточно очевидно, что Турция, являющаяся членом НАТО и одним из ближайших стратегических союзников США, куда более привлекательный для Запада, да и для самого Израиля претендент на всеисламское лидерство, нежели Иран. 

Что же касается еврейского лобби, которое угрожает в ответ на действия Анкары посодействовать прохождению в Конгрессе США резолюции о так называемом "геноциде армян", то этот момент, вероятно, учтен турецким правительством. Нельзя не заметить, что Анкара решилась на демонстративное осуждение политики Тель-Авива в тот момент, когда замаячила перспектива налаживания отношений с Арменией. По всей видимости, расчет Анкары строится на том, что администрация Барака Обамы, включившего признание "геноцида" в перечень своих предвыборных обещаний, не решится на подобный шаг, способный на корню подрубить начавшийся процесс столь ожидаемой на Западе нормализации армяно-турецких отношений. В этом смысле угрозы еврейского лобби не столь актуальны на данный момент, не говоря уже о том, что непосредственного резона евреям Америки играть под дудочку армянской диаспоры просто не существует.

Вдобавок Анкара дает понять, что в давосском инциденте не последнюю роль сыграло поведение модератора заседания - американского журналиста армянского происхождения Дэвида Игнатиуса. В этой связи в заинтересованных политических кругах стали рассуждать о том, кто именно может желать турецко-израильской размолвки. Примечательно и заявление генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, подчеркнувшего, что "вина за случившееся на форуме лежит на модераторе, который несправедливо препятствовал Эрдогану в выражении своего мнения". Несмотря на случившееся, Пан Ги Мун отметил, что "Ближний Восток нуждается в лидерстве и посредничестве Эрдогана".

Данный фактор осознают и в Израиле, равно как и Турция не может не учитывать стратегической перспективности взаимодействия с  Израилем. Поэтому стороны склоняются к тому, чтобы предотвратить разрастание кризиса в двусторонних отношениях. В СМИ распространилась информация о том, что советник израильского премьера Эхуда Ольмерта Шалом Турджеман ведет переговоры с турецким премьером Эрдоганом с целью восстановить дружественные отношения двух стран. Министр иностранных дел Израиля Ципи Ливни выразила убеждение, что "можно все исправить, мы должны переговорить, выложить все на стол, сохранить наши общие интересы, а также принять во внимание наши разногласия".

Так что вероятность преодоления турецко-израильского кризиса достаточно велика, чего, однако, не скажешь об общем развитии ситуации на Ближнем Востоке, непредсказуемость которого уже давно превзошла все мыслимые границы.