ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЯСНОСТЬ В ТУМАННОМ АЛЬБИОНЕ

Парламентские выборы в Великобритании стали одними из ключевых событий мировой политики. Внушительный успех Консервативной партии во главе с действующим премьер-министром Дэвидом Кэмероном свидетельствует о том, что политический курс Лондона в ближайшие годы останется в своей основе неизменным.

Хотя предвыборные опросы прогнозировали практически равные результаты тори и лейбористов, итоги голосования обернулись полным превосходством Консервативной партии. Политическая сила, возглавляемая Дэвидом Кэмероном, получила 331 из 650 мест в парламенте. Лейбористам достались 232 мандата. Важным результатом выборов стало укрепление позиций шотландских националистов, получивших 56 из 59 мест в Шотландии. Их лидеры допустили возможность проведения в будущем нового референдума о независимости.

Бывшие соратники консерваторов по коалиции 2010-2015 годов - либерал-демократы - ограничатся лишь восемью местами в новой Палате общин. Столько же депутатских мест досталось Демократической юнионистской партии, выступающей за сохранение северных графств Ирландии в составе Соединенного Королевства. Евроскептическая Партия независимости стала обладателем лишь двух мандатов.

Таким образом, тори и их лидер Кэмерон, обретя парламентское большинство, получили возможность формировать кабинет министров. Действующий премьер уже дал понять, что не намерен совершать кардинальные перемены в составе своего кабинета. Во всяком случае стало известно, что министры финансов, иностранных дел, МВД и обороны (соответственно Джон Озборн, Филипп Хэммонд, Тереза Мэй и Майкл Фэллон) сохранят свои должности.

Если внутренняя политика консерваторов не вызывает каких-либо особых разговоров внутри страны (по крайней мере очевидно, что большая часть электората поддерживает осуществляемый Кэмероном правоцентристский курс с неолиберальным уклоном), то внешнеполитическая стратегия Лондона после состоявшихся выборов является предметом значительного интереса со стороны мировых кругов. Тем более что Великобритания остается одной из крупнейших держав, влияние которой на судьбы глобального порядка не представляет никаких сомнений. Данный факт не опровергает даже то обстоятельство, что Соединенное Королевство продолжает выступать в роли главного союзника США - сверхдержавы, добивающейся непререкаемой гегемонии на мировой арене.

В целом, следуя в фарватере американской политики, Лондон, тем не менее, дает понять, что рассчитывает на ключевые роли в распределении позиций евроатлантизма как лидирующего политического альянса в глобальном масштабе. На это указывает даже то, что ведущие британские партии еще в канун выборов обещали своим избирателям: внешняя политика Лондона не будет односторонней, а все решительные шаги будут предприниматься только вместе с союзниками. Безусловно, использованные в предвыборных манифестах тори, лейбористов и либерал-демократов многочисленные отсылки к роли ЕС и НАТО объяснялись не только стремлением ведущих британских политиков заполучить голоса избирателей, не всегда довольных активным сотрудничеством Лондона с Вашингтоном в ходе военных операций в различных странах Ближнего Востока. Здесь явное указание и на то, что королевство, не претендуя на "односторонность", демонстрируя верность союзническим договорам, прежде всего в рамках НАТО, будет, тем не менее, добиваться учета своих интересов в диалоге с вышеозначенными союзниками, прежде всего Францией и Германией, претендующими на роль первых скрипок в реализации европейской политики.

Дэвид Кэмерон всячески дает понять - Парижу и Берлину нечего рассчитывать на то, что Лондон смирится с их амбициями на континентальное лидерство. Несомненно, подобная тактика правительства тори отвечала и впредь будет отвечать интересам Вашингтона, ревностно относящегося к нередким проявлениям "особой позиции" франко-германского тандема при реализации внешнеполитической стратегии Евросоюза.

Хоть и под влиянием националистических сил (тори в предвыборных целях переняли отдельные антиевропейские утверждения Партии независимости Соединенного Королевства, славящейся жесткой риторикой против ЕС), Кэмерон все же обещает провести в 2017 году референдум о членстве Великобритании в Евросоюзе. Еще в ноябре прошлого года, начиная предвыборную кампанию, премьер-министр сделал знаковое заявление о том, что Великобритания не должна оставаться в составе ЕС "во что бы то ни стало". Он подчеркнул, что является "политиком, у которого есть план реформы, который хочет защитить единый рынок и не хочет, чтобы нам указывали страны зоны единой валюты. Я политик, желающий, чтобы мы входили в состав Европы, в основе которой находятся общий рынок и сотрудничество, но которая не становится все более тесным союзом".

Несомненно, правительство тори будет использовать евроскептическую риторику для недопущения франко-германского превосходства. Но вместе с тем трудно представить, что Кэмерон решится ребром поставить вопрос о выходе Британии из ЕС. Слишком завязаны интересы англосаксонской и европейской элит, чтобы можно было допустить раскол евроатлантической системы (по крайней мере в обозримой перспективе). Да и ведущие оппоненты тори, включая лейбористов, исходящих из того, что возможный выход королевства из Евросоюза станет катастрофой для страны, приложат все силы для недопущения подобного варианта. К тому же при определении европейской политики Лондона все большее значение будет играть фактор, который с точки зрения не только британских, но и европейских политиков вообще говорит в пользу дальнейшего объединения политических усилий европейского и атлантического сообщества. Речь идет о России, бросившей вызов глобальным позициям Запада и, в частности, препятствующей дальнейшему продвижению интересов США и Европы на постсоветском пространстве.

В поствыборной политике туманного Альбиона не предвидится никаких изменений относительно России и того эпохального геополитического действа, которое разворачивается в охваченной вооруженным конфликтом Украине. Лондон как выступал за пресечение "российской агрессии" против Украины, так и далее будет добиваться наращивания политического и экономического давления на Москву в целях заставить ее "уйти из Донбасса". Об этом четко говорилось и в предвыборном манифесте тори, рассматривающих "агрессивную Россию" в качестве важнейшей внешнеполитической угрозы наряду с "исламским экстремизмом" и "экономической неопределенностью в еврозоне".

Схожей позиции придерживаются и другие влиятельные силы британской политики, что указывает на их единодушие применительно к "российской политике" Лондона. Проигравшие выборы лейбористы почти дословно повторили программный документ консерваторов. В их списке национальных угроз "агрессивная Россия" идет на втором месте после "Исламского государства". А либерал-демократы, выступавшие последние пять лет в роли младших партнеров тори по коалиции, считают "российскую интервенцию в Украине" одним из "доказательств сложного времени для мира и безопасности в глобальном масштабе".

По другим вопросам "сложного времени" в политике Британии также не предвидится сколь-нибудь значимых перемен. Сирия, Ирак, Афганистан останутся приоритетами политики Лондона, выступающего второй, после Вашингтона, ударной силой Запада, целенаправленно реализующего воинствующую стратегию "Большого Ближнего Востока". И победа тори на очередных выборах - залог тому, что Лондон, как минимум, не сбавит активности на этом чрезвычайно значимом направлении глобального противоборства.