МУЗЫКА НАДЕЖДЫ

Судьба произведениЯ искусства сродни судьбе человека. Так же, как и люди, оно имеет определенно значимые вехи - зарождение, становление, путь... И, как это часто бывает, вехи эти благодаря обстоятельствам, их не всегда удачному стечению, выдаются разными. Подчас драматичными. Именно об этом думалось на премьере, вернее общественном просмотре оперы Франгиз Ализаде "Гарабах-наме".

"Оперное дыхание"

Немногие знают, что ее идейным вдохновителем (насколько правомерно здесь это казенное словосочетание) был не кто иной, как великий маэстро Мстислав Ростропович. Именно он предложил азербайджанскому композитору в одну из их встреч написать оперу, которая бы отобразила трагедию нашего народа, обозначенную в мире отстраненно холодным "карабахский конфликт". Маэстро Слава мечтал дирижировать оперой на премьерном показе в Баку, самолично хотел участвовать в сотворении музыки, они подолгу обговаривали детали сценографии и оркестровки. Увы... Однако Франгиз ханым нашла-таки возможность приурочить премьеру к его имени, проведя общественный просмотр оперы в дни проведения фестиваля имени Ростроповича. 

Не каждый день рождается опера - этот монументальный жанр музыкально-сценического искусства. Есть даже такой термин, как "оперное дыхание", причем применим он в равной степени как к вокалистам, так и композиторам. То, что Франгиз Ализаде с ее масштабно размашистым талантом им обладает, изначально не вызывало никаких сомнений, потому как обладает она глобальным мышлением - последнее вряд ли нуждается в аргументации, иначе как бы ей удалось завоевать мировую аудиторию, став одним из самых рейтинговых и востребованных композиторов современности. 

Предпремьерные предчувствия в полной мере оправдались. Уже с первых тактов было видно, что автор не собиралась превращать свою оперу в форпост музыкально-сценического авангарда и изощренного профессионализма. "Авангардизм" ее музыки, не будучи самоцелью, явился поводом для напряженного внутреннего монолога. Азербайджанская душа то и дело прорывалась сквозь частокол неумолимых реалий и необъяснимой логики, не терпящей компромиссов. Было очевидным, что композитор исповедует о чем-то глубоко личном, - музыкальное полотно драматургически выверено, убедительно, оркестрово окрашено в амплитуде от высокой трагедийности в кульминации до жизнеутверждающего финала.

Жанр оперы "Гарабах-наме", написанной на либретто Наргиз Пашаевой, - лирико-героический. Она выстроена по принципу контраста - два акта, противостоящих друг другу эстетически и эмоционально. Первый акт, открывающийся праздничной сценой нишана, являет резкий контраст второму, и, тем не менее, при всем благополучии этой праздничности как-то исподволь ощутимо, что произойдет нечто страшное. И что эта веселая суета чревата чем-то непоправимым. И от счастливого ликования, что излучало лицо невесты - Мелек в начале спектакля, не остается и следа в его финальном исходе. 

Впрочем, все, как и в самой жизни, полной контрастов, не всегда объяснимых разумом. Вот он, холод, сковавший Шушу, как сковал он души тех, кто родом оттуда.

Документальные кадры ужасов трагедии в глубине сцены дублируют актеры на сцене - вот они, беженцы, с их жалким скарбом в мешках за плечами, снег на подмостках, повлекший за собой смену внутри душевного климата. Воцарившиеся на сцене силы зла, их "деяния" с большим мастерством передавало оркестровое сопровождение. И радость ожидания предстоящего завтра сменяет мрачность действительности, ее безутешительных реалий. В связи с этим хочется сказать добрые слова в адрес исполнителей.

Главный, "первоплановый" герой действия Мелек в исполнении заслуженной артистки Азербайджана Гюльназ Исмайловой выглядел психологически достоверно, без аффектации и ненужной патетики. Ее голос, светло-озаренный, естественно податливый, органично подошел сценической роли. Великолепно смотрелся и Авез Абдуллаев, сыгравший роль Чужака и, несмотря на непервостепенность партии-роли, сумевший продемонстрировать как масштаб вокального потенциала, так и неординарные актерские достоинства. Среди других исполнителей запомнились народная артистка Гарина Керимова в роли матери Мелек - проникновенной теплотой вокала и способностью передать глубину человеческих переживаний, заслуженные артисты Гасан Энами в роли Арифа и Фарида Мамедова (одна из кумушек-подружек) с ее недюжинным вокальным ресурсом и непридуманной экспансивностью. 

Музыка на высоте

Были ли недостатки? Наверное, были, как бывают они в начале любого большого начинания. Скажу лишь, что наверняка режиссура могла бы быть более изобретательной. Рыхлость драматургии, в которой отсутствует некий стержень, способный удержать всю монументальную конструкцию действа, временами воспринимающегося как совокупность отдельно взятых номеров. Если говорить о художественном воплощении сценической идеи, то декоратору-оформителю не удалось, и это было очевидно, создать ту самую трансформирующую среду, в которой должна была "воцариться эпоха" - с ее сложными перипетиями и нерешенными проблемами. Но прогон - он всегда чреват сыроватостью, спектакль вызревает позже, обретая то совершенство, к которому изначально стремился композитор. И вот как раз музыка в тот вечер была на высоте. Как всегда у Ализаде. 

И тут я хочу сообщить одну пикантность, узнав о которой, всякое желание в критических выпадах отпадает само собой: опера эта была собрана за... две недели. Чего это стоило Франгиз Ализаде, знают лишь она сама и те, кто непосредственно участвовал в творческом процессе - дирижер и режиссер, либреттист и вокалисты. За это время выстроить действо с его мизансценами и выучкой партий, сшить костюмы, пригласить из другой страны дирижера для проведения "Гарабах-наме"... Да-да, именно с этой целью был приглашен Аркадий Матвеевич Штейнлухт, дирижер Санкт-Петербургской филармонии, который привез с собой пять концертмейстеров. Ознакомившись с партитурой Ализаде, все они пришли в восторг от музыки, признавшись, что "ничего подобного не ожидали - не думали, что сегодня где-то на окраинах разваленной державы кто-то может написать такую оперу". Так и сказали: "За последние 25-30 лет на постсоветском пространстве такого уровня и масштаба музыки не было". 

Репетиционный процесс был рекордным в своей ураганности - питерцы продемонстрировали чудеса работоспособности, выучив музыку за 15 дней и "поставив на ноги" оркестр. Впрочем, по словам Франгиз ханым, "уже через 10 минут после того, как Аркадий Матвеевич встал за пульт, стало ясно, что дело пойдет, - он делал замечания самые разные, в том числе неожиданные, кропотливо работая не только с оркестром, но и оттачивая каждую фразу у хора".

Сама Галина Вишневская, присутствовавшая на прогоне, отметила "огромный музыкальный потенциал оперы", подчеркнув, что ее можно ставить на всех сценах. "Музыка великолепная, - сказала примадонна, - остается только окончательно выстроить сценографию". 

Музыка - искусство тектонической силы воздействия на умы и чувства людей, вряд ли это оспоримо. Достаточно вспомнить Верди, творчество которого сыграло в свое время огромную роль в борьбе за объединение Италии. Франгиз Ализаде тоже использует малейшую возможность, чтобы донести правду об Азербайджане - на своем, художническом уровне. Приведем пример.

Недавно она приехала из Рима, где с большим успехом прошла премьера спектакля, написанного на ее музыку. Спектакль был довольно необычный - на тему достижения взаимопонимания между народами посредством искусства, в данном случае израильтян и палестинцев, о роли музыки в достижении общего языка между этими народами. До премьеры состоялась пресс-конференция, на которой Ализаде не преминула, пользуясь моментом, рассказать о карабахском конфликте, принесшем столько горя ее народу. Ей никто не возражал - там вообще художникам подобного ранга и котировки возражать не принято. С ними соглашаются без возражений. Так вот, она сказала им, что "это очень здорово, когда предпринимаются попытки примирения такого рода, и подобное можно только приветствовать, чего не происходит с нами, - я имею в виду мою родину, на которую свалилась такая несправедливость, а мир - молчит. Часть моей страны в оккупации и никто не говорит - прекратите! У нас миллион беженцев и никому в мире нет до них никакого дела". Такого поворота от композитора никто не ожидал - они там предпочитают избегать подобной конкретизации и постановки вопроса ребром. Конформистский Запад - он вообще не любит вопросы, предпочитая покой и нетревогу. И "наши люди", наслышанные об этом, стараются вести себя в том русле, какое им предписывает тамошняя обстановка, дабы "не раздражать". 

Патриотизм - он ведь разным бывает: квасной, зоологический, круглосуточный, сиюминутно выгодный - много их, на самом деле, этих "категорий". Творчество Ф.Ализаде дарит патриотизм подлинный, жгуче-пронзительный, что сродни физической боли.

"Потухли очаги наши" - "Оджаглар сендю" - произносит, нет, взывает один из героев действа, порождая невольный отклик в зале, который внемлет не дыша. Так сцена оперного театра стала сценой самой жизни. Когда правда жизни не противостоит правде искусства. 

Музыка, навеянная образами шехидов… Возвышенность и гармоничность самовыражения, поэзия ясности и чистоты, мятежный дух импровизации.

Кончается опера трагически - смертью героини, но нет здесь надрыва, нет обреченности, а есть вера в дух народа, вера, наконец, в высшую справедливость. А мальчик, периодически появляющийся на сцене, становится той самой надеждой, вернее ее ростком, в который очень хочется поверить. Франгиз Ализаде убедила нас в этом, а заодно и в том, что еще далеко не исчерпан потенциал ее творческих возможностей.

Всадник на белом коне

Народный артист Грузии и СССР Гия Канчели, прибывший на фестиваль Ростроповича, сказал R+, что за рубежом Франгиз Ализаде пользуется высочайшим авторитетом. "Мне всегда интересно знакомиться с ее новыми произведениями. Считаю, что главным в ее музыке является ярко выраженный индивидуальный стиль, и в этом я еще раз убедился на просмотре ее новой оперы. Мне показалось, что в  плане постановочно-изобразительном еще не все доведено до определенной кондиции. Думаю, что если в музыке и либретто уже существуют узнаваемые национальные мотивы, то подчеркивать их  в постановке и сценографии не совсем оправданно. Несмотря на это, считаю новую оперу большой творческой удачей Франгиз", - поделился он.

Запечатлеть время, пропустив его непростую сущность через себя, свое творческое видение, было и есть задачей художника. И здесь на первый план выступают наличие мастерства, его качества, соразмерность желания и реальной возможности потенциально взять эту планку. Ф.Ализаде это оказалось по плечу.

Один из самых сильных эпизодов в смысле воздействия - сцена смерти замерзшей героини. Ее предсмертная ария, плач матери, перекличка с кяманчой, с ее "психологической" надломленностью и непостижимой мудростью, звучание которой органично вписалось в оркестровую ткань, - все это вкупе с владением мастерством звукописи сделало сцену леденящей до оторопи.

Вспомнились слова, сказанные Франгиз ханым в одну из наших встреч: "Моя творческая цель - создание музыки, которая бы отображала мой взгляд на мир, состояние моей души, которая всегда мечется между надеждой и отчаянием. Ведь музыка должна нести в себе красоту, даже если она рассказывает о трагедии. Музыка всегда должна быть эмоциональной... Очень важно, чтобы люди верили в себя, в победу". И зурна в самом конце оперы с ее беспричинно-детским ликованием звучит предвестником надежды. Одновременно высвечивая на экране пока неясный образ Всадника на белом коне. Это гимн и зов. Призыв и заклинание.

А в памяти всплыли строчки Мстислава Ростроповича из его предисловия к книге о Франгиз, которая в ее юбилейный год вышла в Германии: "Я говорил и буду говорить: Франгиз Ализаде - исключительно талантливый композитор, которому сегодня удается абсолютно все, и в смысле жанра, и в смысле охвата!". 

В глубине сцены всходило шушинское солнце. Солнце нашей надежды.