СИНИЙ КУПОЛ ЗАПАДНОГО АЗЕРБАЙДЖАНА

Гянджа - оплот шиизма в Азербайджане. Возможно, именно этим отчасти и объясняется свойственная ее жителям на протяжении многих веков непокорность. Дело в том, что одно из различий между двумя основными течениями ислама состоит во взгляде на степень предопределенности бытия. Сунниты полагают, что человек абсолютно не в состоянии что-либо изменить в своей предначертанной судьбе. Шииты же, веруя, что судьба - в основных чертах - у каждого "на лбу написана", все же допускают наличие у человека и свободной воли… 

Среди мест религиозного поклонения в Гяндже пальму первенства по почитанию держит знаменитый далеко за пределами этого города архитектурный комплекс Имамзаде - одно из известнейших мест паломничества шиитов.

Две реставрации

Начало строительства комплекса вокруг мавзолея Имамзаде - всех этих маленьких мечетей, келий дервишей, караван-сарая и окружающей стены с солидным порталом при входе - относят к началу XVI века. Именно тогда в Гяндже, ставшей беглярбекством только что созданного государства Сефевидов, воцарился наместник шаха Исмаила Хатаи султан Шахверди. Он, кстати, стал родоначальником новой династии - Зиядоглу, правление которой в Гяндже оборвалось только со смертью Джавад-хана… 

Однако сам мавзолей в эпоху шаха Исмаила I уже существовал - "сердцевина" его была возведена над прахом Ибрагима, сына пятого шиитского имама Мамеда-Багира, еще в XIV веке. Кстати, предназначение объясняет и название мавзолея (а в дальнейшем - и комплекса в целом): Имамзаде означает "сын имама". По внутренней поверхности его купола струится арабская надпись, сделанная при реставрации в XIX веке: "Сей славный райский сад есть мавзолей святого Ибрагима, усопшего в 120-й год хиджры, сына имама Мамеда-Багира (да будет благословенно имя его!)". 120-й год хиджры по современному летоисчислению приходится на первую половину VIII века. 

Первые ремонтно-реставрационные работы в комплексе Имамзаде были проведены в 1878-1879 годах по инициативе и на средства генерал-майора Исрафилбека Ядигярзаде. Можно лишь предполагать, зная некоторые реалии тогдашней Российской империи, почему он на это пошел. Наверняка он был гянджинцем - и судьба Имамзаде, "совести Гянджи", ему была небезразлична. А еще он наверняка был шиитом (раз уж вложил деньги в реставрацию шиитской святыни). Этим, наверное, и объясняется история с реставрацией, ибо шиитом сей меценат мог быть лишь по рождению, но никак не на момент своей инициативы в отношении Имамзаде. Закон империи был непреложен: столь высокий офицерский чин в русской армии, как генерал-майор, не присваивался некрещеным. Россия строго следовала шовинистическому, но вполне логичному для империи объединяющему, точнее, нивелирующему все ее население, принципу: "Православие, самодержавие, народность". И реставрацией Имамзаде, этим щедрым и смелым жестом, азербайджанский дворянин Ядигярзаде, возможно, хотел повиниться перед религией отцов за то, что вынужден был оставить ее ради карьеры…

Впрочем, известные искусствоведы Л.Бретаницкий и А.Саламзаде считали, что эта реставрация, кардинально изменившая вид купола и башни мавзолея, была лишь "ширмой", прикрывавшей конкретный религиозный замысел, и заявляли, что данная часть комплекса, весьма неплохо сохранившаяся, в XIX веке в обновлении абсолютно не нуждалась. Они ссылались на фотографию 1870-х годов, на которой Имамзаде изображен в своем первоначальном виде. После реставрации изумительный узор из глазурованных кирпичей заменил собой другую облицовку - из кирпичей менее нарядных, но с куфическими надписями. В них-то, по мнению упомянутых ученых, и заключался камень преткновения: мол, смысл этих религиозных изречений расходился с шиитскими канонами, а в описываемое время шиизм как раз набрал в Гяндже полную силу. В наши дни трудно как согласиться с этой версией, так и опровергнуть ее. Ведь сейчас уже невозможно сравнить нынешние надписи с теми, что были до первой реставрации. Правда, широко известно, что шиизм в данном регионе доминировал еще в XVI веке. Так что в последней четверти XIX века, особенно если учитывать тогдашнее нахождение Азербайджана в составе христианской империи, подобный шиитский эпатаж вряд ли был бы актуален.

Уж точно совсем иные мотивы для аналогичного проекта были у Гаджи Вагифа (Велиева), на чьи средства 16 июня 1993 года началась вторая реставрация  комплекса Имамзаде. Наряду с реставрацией этот глубоко верующий человек  профинансировал и благоустройство прилегающей территории. А это уже было благом не только с точки зрения культуры и религии, но и элементарной гигиены. Теперь жертвенных баранов режут не на голом пустыре напротив ворот, а на специальных площадках со стоками. Тут же журчат из кранов крошечные "мемориальные роднички" (такие рукотворные роднички и фонтанчики с питьевой водой, построенные в память об ушедших в мир иной, - давняя азербайджанская традиция). Кругом стоят лавочки для многочисленных богомольцев и тянутся к солнцу заметно уже подросшие молодые деревья, посаженные при Гаджи Вагифе… Словом, благодаря меценатам сегодня комплекс Имамзаде находится в числе тех немногочисленных памятников архитектуры Азербайджана, которые не нуждаются в реставрации.

Два имама

Правда, стоит заметить, что следы двух реставраций, как бы они ни были необходимы, скрыли - что греха таить! - некоторые детали убранства комплекса. Зато изумительной синевы изразцы на узорчатом куполе сияют, как и прежде. Благодаря им этот мавзолей часто величают "Гёй имам", то есть "Синий имам". Но дело тут, видимо, не только в чистейшем по оттенку цвете купола: стоит отметить, что в средневековье на мусульманском Востоке именно синий цвет, а не черный считался траурным… 

Печальный подтекст имеет и другое расхожее название этого же комплекса - "Имам Гусейн". Правда, на первый взгляд совершенно непонятно, при чем тут этот имам, пускай и весьма почитаемый шиитами как мученик, когда здесь покоится сын совсем другого имама. Но тут свои коррективы внесла история. Не все знают, что даже сама Гянджа до сих пор в среде местных верующих именуется "городом имама Гусейна". За этим, по версии исследователя Ф.Ахмедова, стоит трагический факт ее истории, ярко описанный этим ученым в книге "Историческая память Гянджи".

В 1804 году войска Цицианова, осадившие город, перекрыли русло кягриза - секретного подземного канала, по которому тек ручей, снабжающий крепость питьевой водой. Осада длилась месяц, но добиться успеха нападавшим во многом помог именно этот подлый маневр. Из-за отсутствия воды защитники крепости стали умирать от жажды, и к моменту, когда одна из пуль, долетевших до стен крепости во время боя, сразила Джавадхана, ряды его войска были уже сильно поредевшими не только от боевого оружия… 

Однако эта битва не закончилась той зимней ночью, ибо издавна, на протяжении всей истории человечества, самые жестокие сражения ведутся не на стенах крепостей, а на страницах документов. И эти залпы - скрипы лживых перьев - могут быть более дальнобойными, чем любые орудия… Полвека спустя после той битвы, в 1868 году, с приобретением Елизаветполем статуса губернского города Российской империи, царское правительство решило осовременить его облик. Начали с малого: собрались восстановить тот самый кягриз, российскими же войсками и разрушенный при осаде города в 1804 году. 

Забота была далеко не праздной: в Гяндже вода испокон веков делится на "черную" (как сейчас сказали бы "техническую"), в которой здесь недостатка никогда не было, и "белую" (питьевую), которой в этом городе всегда не хватало. И вот в 1836 году в столице империи вышло из печати обширное издание "Обозрение российских владений за Кавказом". В разделе "Елизаветпольский округ" Н.Фроловский пишет о необходимости восстановления "подземного канала, дающего в летнюю жару прохладную и здоровую воду". И как бы вскользь добавляет об этом кягризе такое "пояснение": "Он испорчен был Джавадханом Гянджинским". Воистину лживые слова страшнее пуль… Идеологическая машина империи работала безотказно.

Вот так-то в 1804 году, после взятия города и массового истребления его населения - трагедии, повторившей, по мнению религиозных гянджинцев, трагедию в Кербеле, - название Имамзаде и приобрело второй смысл. Оно стало напоминанием о подвиге горожан и, по аналогии, о другом имаме, наиболее почитаемом шиитами, - имаме Гусейне, по преданию зверски убиенном в свое время в битве за веру. 

И много-много обрядов…

На территории Имамзаде проводятся очень многие обряды - от жертвенных до погребальных, но самым массовым и чтимым событием здесь неизменно является таазия (дословно - "оплакивание"). Это ежегодное шествие в день Ашуры - шиитского траура по имаму Гусейну и его сподвижникам. В Советском Союзе культовые обряды были под запретом и проводились негласно. Что касается таазии, то она в Азербайджанской ССР была запрещена особым, отдельным постановлением еще в 1929 году. Во времена СССР в Кировабаде (как тогда называлась Гянджа) раз в году поздним вечером под окнами раздавался приглушенный хор множества голосов: "Шах Хусейн, вах, Хусейн!" (эти традиционные восклицания и дали другое название этому обряду - "шахсей-вахсей"). Религиозные же жители города ко времени прохода процессии уже ждали ее у ворот и на балконах, набожно повторяя про себя скорбные восклицания многовековой давности. 

Сейчас таазия в Гяндже проходит даже днем, с ведома и под эскортом полиции. Впрочем, это сопровождение - лишь так, для порядка. Если в Иране во время подобных процессий в них включаются специальные служители, которые ограничивают излишне увлекшихся самобичеванием, то у нас в этом необходимости нет. Вопреки распространенному негативному отношению к шиитскому обычаю публичного самоистязания в день Ашуры, надо заметить, что в данном случае, в условиях нашей светской жизни, - это условность (но не формальность!), обряд, в котором гораздо важнее осознать его повод и, пользуясь случаем, еще раз покаяться в собственных грехах. 

Мавзолей Имамзаде - один из наиболее узнаваемых символов, атрибутов Гянджи, но при всем том помпезностью и масштабностью он отнюдь не отличается: общая высота этого сооружения всего 12 м, диаметр барабана купола 4,4 м. Внутри находится гробница, скрытая от глаз черным шатром четырехугольной формы, по образцу Каабы. Ее по традиции нужно трижды обойти вокруг, приникая лбом, руками и губами к стенам шатра. По окончании обхода, дотянувшись рукой до верхнего края полотнища, полагается перебросить за него пожертвование - деньги (кто сколько может).

Обряд поклонения не исчерпывается посещением святой гробницы, хотя и составляет наиболее важную его часть. Шиизм окутан всевозможными суевериями, от которых решительно открещивается суннизм. Но в этих суевериях, надо сказать, есть неизменная притягательность… Мавзолей Имамзаде окружают древние-предревние надгробья и склепы сеидов - представителей священных родов. Со многими из этих памятников связаны поверья об исполнении желаний. Не случайно те из этих могил, у которых есть хоть какие-то решетки (ограды, окна), сплошь обвязаны по этим самым решеткам крохотными разноцветными ленточками.

Эта традиция - из широко распространенных, но есть в комплексе Имамзаде и надгробья, с которыми связаны довольно необычные поверья. И самое знаменитое из них - это, вне всяких сомнений, то, под которым покоится Сеид Теймур Ага, скончавшийся в 1845 году. С этим захоронением, притулившимся впритык к стене одной из древнейших пристроек мавзолея, связан совершенно уникальный обряд. После нескольких мелких церемоний, о которых несведущим паломникам расскажет служитель, нужно, взяв у него кусочек сахара, подойти к этой могиле. Затем правой рукой, если подошел слева, и левой - если подошел справа, попытаться прилепить этот абсолютно сухой кусочек сахара к абсолютно сухой стене пристройки мавзолея, прямо над надгробным камнем. Приклеится сахарок к стене - исполнится желание, не удержится - не судьба… 

Словом, Азербайджан по-прежнему подтверждает свое реноме уникальной страны с удивительной толерантностью. В том числе и в пределах основной религии страны - ислама. И, как и раньше, комплекс Имамзаде является твердыней, поддерживающей баланс шиизма и суннизма в изумительной арабеске, имя которой - история и культура Азербайджана.