"ОСТРОВНОЙ МЕНТАЛИТЕТ" ИЛИ "СБИВШИЙСЯ МОРАЛЬНЫЙ КОМПАС"?

В здании в стиле модерн, что в спокойном зеленом районе одного из самых красивых европейских городов, расположился Дворец прав человека. Местом для международного суда, а также в качестве "парламентской столицы Европы" историческая столица Эльзаса, конечно, выбрана не случайно. На протяжении многих веков будучи постоянным предметом спора, Страсбург наконец-то стал символом примирения Франции и Германии - государств, считающихся основателями Европейского союза. Но готов ли весь мир последовать этому примеру и готовы ли разношерстные страны, входящие в Совет Европы и ЕС, беспрекословно следовать решениям Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ)?                  

Недавно ЕСПЧ, рассмотрев иск трех британских заключенных, отбывающих пожизненный срок за убийство, 16 голосами из 17 постановил, что приговор о пожизненном заключении без права на досрочное освобождение нарушает права осужденных.

Дело в том, что в 2003 году официальный Лондон отменил положение о возможности пересмотра приговора о пожизненном заключении через 25 лет. Данная норма  четверть века во многих европейских странах является максимальным наказанием за самые жестокие и извращенные убийства. Печально известный Андерс Брейвик, который убил 77 человек, должен отсидеть в тюрьме чуть более 20 лет. Этот срок могут продлить, только если признают Брейвика опасным для общества. При этом совершенно непонятно, что за 20 лет с ним может такое произойти, что он перестанет представлять собой опасность для других людей, и, самое главное, как это понять наверняка.

Правительство Великобритании заявило о том, что не будет пересматривать приговоры 49 преступников, которые совершили похожие жестокие убийства. Однако сию британскую традицию страсбургские судьи сочли негуманной.

Решение Европейского суда будет направлено правительству Великобритании в ближайшее время. При этом, согласно нормам международного права, у Британии нет права на апелляцию. В течение шести месяцев Лондон должен ответить через минюст.

Британское правительство не стало подыскивать особо джент-льменские фразы для выражения своего возмущения.  Глава минюста Крис Грейлинг заявил, что, наверное, авторы Европейской конвенции по правам человека "перевернулись в гробу", а некоторые его коллеги и вовсе заговорили о "сбившемся моральном компасе".  По мнению Грейлинга, "народу Британии будет трудно понять положительное постановление суда по иску убийц" и, таким образом, решение ЕСПЧ усиливает "нацеленность на сокращение роли Страсбургского суда". Министр внутренних дел Тереза Мэй пришла от вердикта в уныние и заявила, что удивлена решением, поскольку в прошлом году суд поддержал экстрадицию нескольких подозреваемых, которым грозил пожизненный срок без права на помилование. Премьер Дэвид Кэмерон пошел еще дальше, пригрозив, что Великобритания и вовсе может выйти из юрисдикции ЕСПЧ в случае, если Консервативная партия выиграет парламентские выборы-2015. А ведь если Великобритания решит выйти из системы ЕСПЧ, ей придется денонсировать конвенцию и покинуть Совет Европы.

Скорее всего, как надеются многие обозреватели, это просто предвыборная риторика. Впрочем, не стоит забывать о том, что во властных коридорах туманного Альбиона уже давно царит раздражение на европейские институты, вплоть до самого Европейского союза. В Великобритании довольно высок процент евроскептиков - жители этой страны считают, что принадлежность к объединенной Европе бьет по британским традициям, ценностям, укладу жизни.

В этом смысле концепция прав человека, которые, как принято думать, носят универсальный характер и которые, как провозглашено, в равной степени распространяются на всех людей независимо от их расы, пола, религии, политических убеждений, национального или социального происхождения и т.д., является интересным показателем. Например, ЕСПЧ в основном был задуман как механизм поиска справедливости, если ее не удалось добиться в стране, гражданином которой являешься.

Права человека уже давно признаны глобальным феноменом и так или иначе находятся в фокусе внимания международного сообщества. Например, для членства в определенных международных и региональных организациях, для права закупки вооружения нужно иметь хорошую репутацию, в том числе и в сфере прав человека. Для вступления в ЕС это один из главных критериев. На практике же данная установка выражается в том, что международные нормы в сфере прав человека имеют только один путь реализации - на национальном уровне. Именно поэтому довольно часто решения в этой области вступают в противоречие с действующими нормами национального права, с положениями национальных конституций. Сама идея прав человека вечно наталкивается на вопрос о национальном суверенитете, который в то же время является основой и опорой международных отношений.

Внутри собственных границ государство само устанавливает законы и механизмы их исполнения. Государства не подчиняются друг другу, но вроде как считаются с нормами международного права. Принцип суверенитета - это эдакий священный закон, который можно нарушать только в крайних случаях, например, доказанных актах геноцида. Когда-то сама идея национального суверенитета толкала человечество вперед -  под этим знаменем оно боролось за отмену рабства, сражалось против колониализма, свергало империи. Считалось, что после второй мировой войны наступили другие времена, более гуманные. Появилась Всемирная декларация прав человека, в которой прописаны все фундаментальные принципы и условия, необходимые каждому из нас для того, чтобы продолжать себя чувствовать человеком, - от права на жизнь до права на социальную безопасность. И… тут же подкралась холодная война. Человечество упорно обзаводилось различными декларациями в сфере прав человека, а на деле продолжало вариться все в том же соусе под названием Realpolitik, когда "нет друзей, а есть только национальные интересы". Все правильно - государство обязано обеспечивать безопасность своих граждан. И Великобритания, не желая выпускать на свободу серийных убийц и маньяков, как раз этим, собственно, и занимается.

Кстати, еще один пример из британской действительности, с которого, в общем-то, и началось британское раздражение судом в Страсбурге. Несмотря на то, что Европейский суд по правам человека пытался и, собственно, запрещал экстрадицию, из туманного Альбиона все-таки был выслан в Иорданию исламский проповедник палестинско-иорданского происхождения Абу Катада. В Иордании Абу Катаду, который виновным себя так и не признал, ждало пожизненное заключение. При этом Лондон и Амман договорились, что дело Абу Катады не будет пересматриваться, даже несмотря на то, что некоторые доказательства могли быть получены под пытками. По окончании "эпопеи" премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон заявил, что "абсолютно счастлив" по поводу депортации Абу Катады. Британцы считали, что этот проповедник представляет для их страны опасность, и на фоне этого факта права самого Катады уже не так и важны. Тем более что он обошелся британской казне в миллионы фунтов стерлингов.

Лондон, кстати, в этом смысле не одинок. Как однажды заявил тогда еще президент России Дмитрий Медведев, "при решении вопроса, до какой степени может распространяться компетенция Европейского или других международных судов, нужно исходить из того, что Россия при подписании соответствующих соглашений никогда не передавала такую часть своего суверенитета, которая позволяла бы иностранному суду выносить решения, изменяющие российское законодательство". Москва повторяет эти слова при почти любом решении ЕСПЧ не в ее пользу, что случается довольно часто. В США же, которые хоть и за пределами Европы, но все равно позиционируют себя мировым флагманом в деле борьбы за права человека, во многих штатах не только применяется пожизненное заключение, но и существует смертная казнь…

Получается, что права человека важны только до той черты, пока это не затрагивает национальные интересы. То есть права человека либо вписываются в стратегию продвижения национальных интересов, либо мешают ей, и в зависимости от этого меняется также отношение к самой идее прав человека.

Что и говорить, британцы со своим "островным менталитетом" задали ребус всей Европе. Если Лондон все-таки выйдет из-под юрисдикции ЕСПЧ, это будет весьма нежелательным прецедентом. Прецедентом, очень больно бьющим вообще по репутации всех институтов по правам человека. Казалось бы, решение может быть найдено в призывах к модернизации существующей системы Страсбургского суда. Как заявил Грейлинг, времена изменились, все не так, как было 50 лет назад, и "правоприменение в этой области дошло до казуистики". Лондон уже безуспешно предлагал предоставить больше прав для национальных судов ЕС в интерпретации Конвенции по правам человека. Возможно, этот вариант развития событий не прижился и не приживется потому, что он влечет за собой необходимость пересмотра многих механизмов, норм и правил, которые уже давно устоялись и которыми порой удобно пользоваться.