ЗА КЕМ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО?

22 августа Иран вручил представителям международной "шестерки" (Великобритания, Германия, Китай, Россия, США, Франция) ответ на пакет предложений по урегулированию вопросов, связанных с его ядерной программой. Как и ожидалось, Тегеран отклонил требование резолюции СБ ООН №1696 о прекращении до 31 августа работ по обогащению урана. Одновременно cекретарь Совбеза ИРИ Лариджани призвал возобновить переговоры, предложив следующую повестку дня: ядерная проблематика Ирана, долгосрочные планы экономического и технологического сотрудничества, аспекты безопасности в регионе. По всем трем темам Тегеран готов к предметному разговору и намерен играть конструктивную роль как "ответственный международный игрок".

Реакция Запада оказалась предсказуемой - ответ Тегерана был раскритикован, назван "недостаточным", "двусмысленным" и толкающим на санкции на уровне Совбеза ООН. Но в целом ведущие страны Запада выбрали достаточно осторожный тон. Они отмечают, что неприемлемо не приобщение Ирана к ядерным технологиям, а продолжение работ по обогащению урана, что в конечном счете может привести к созданию ядерного оружия. В этом "шестерка" солидарна. Отличие позиций Китая и России заключается в том, что они считают преждевременными разговоры о санкциях и настаивают на продолжении дипломатических усилий, предлагая сосредоточиться на развитии позитивных элементов, содержащихся, по их мнению, в ответе иранской стороны.

Руководство ИРИ мало того что заняло бескомпромиссную позицию по вопросу обогащения урана, но вызывающе развивает свою ядерную программу еще по одному чувствительному направлению. 26 августа в городе Арака был открыт завод по производству тяжелой воды. Хотя, согласно официальной версии, тяжелую воду предполагается использовать в мирных целях (медицине и пр.), в действительности ядерщики знают, что это незаменимый компонент системы охлаждения и замедления нейтронов атомного реактора (в ИРИ имеется исследовательский реактор мощностью 40 мегаватт). В результате его работы будет нарабатываться плутоний, который можно извлечь. А это более удобная начинка для ядерной боеголовки, чем обогащенный уран. Такие боезаряды несколько легче (достаточно 4 кг на один заряд), и их проще монтировать на ракеты. Считается, что именно плутониевое, а не урановое направление военной ядерной программы предпочли в свое время Индия и КНДР и, возможно, Израиль.

Открытие завода в Араке, очевидно, и есть тот самый "важный прорыв", о котором иранские власти обещали сообщить миру. По некоторым данным, предприятие производит тяжелую воду уже с июля. Следовательно, официальная церемония открытия была сознательно приурочена к дате, когда, согласно требованию Совбеза ООН, иранские власти должны были приостановить все работы, вызывающие у международного сообщества наибольшую озабоченность. Тегеран такими шагами пытается убедить мир в том, что его ядерная программа - свершившийся факт и что ее не обратить вспять.

Чтобы продемонстрировать свою готовность отразить возможную военную атаку, Иран провел крупномасштабные учения "Удар Зульфикара". В их ходе были задействованы сухопутные войска, ВВС, ПВО, части РЭБ, а также военно-морские силы. В этом же ряду следует отметить столкновение Израиля с "Хезболлой" в Ливане. Тегеран наглядно показал, что он в состоянии доставить своим противникам трудноразрешимые проблемы на Ближнем Востоке, одновременно продемонстрировав, как непросто будет даже современным западным вооруженным силам (армия Израиля отвечает этим критериям) противодействовать тактике полупартизанской войны, которую применили вооруженные и обученные ИРИ формирования "Хезболлы".

Что же хочет Иран, противопоставляя себя чуть ли не всему миру? Объяснения, акцентирующие внимание на иррациональности и невменяемости исламского руководства Ирана, лишь в минимальной мере отражают ситуацию.  Очевидно, что Иран стремится к обладанию ядерным оружием для подкрепления своей заявки на позицию ведущей державы региона. Это стремление появилось не сегодня и не связано исключительно с политикой нынешнего президента Ахмадинежада. Известно, что во время президентства его предшественника Хатами, пользующегося репутацией умеренного лидера и реформатора, ядерная программа ИРИ продвигалась ускоренными темпами, хотя и не сопровождалась пропагандистской шумихой и прямым противостоянием с Западом. Многие аналитики и обозреватели отмечают также в своих комментариях, что если бы шаха не свергли четверть века тому назад, то, возможно, Иран сегодня уже обладал бы ядерным оружием, подобно Пакистану и Индии. Так что ядерные амбиции Ирана и претензии на лидерство в регионе проявлялись при всех режимах. Ведь иранской державе более 2500 лет, и это второй после Китая пример непрерывной государственности в мировой истории.

Таким образом, мир и в первую очередь США и их западные союзники стоят перед трудным выбором между плохим и очень плохим сценарием развития ситуации в связи с Ираном. Либо смириться с тем, что тегеранский режим шаг за шагом будет продвигаться к ядерной бомбе, либо вводить санкции и вступить на путь углубляющейся конфронтации, в конце которой проступает нежелательное, но неизбежное военное столкновение. Влиятельные газеты США пишут о 40 ядерных объектах ИРИ, являющихся потенциальными целями воздушной атаки, но одновременно указывают, что спешки в проведении операции нет. До того как Иран получит атомную бомбу, есть еще некоторое время (предположительно около 5 лет).

Главная причина наблюдаемой осторожности заключается в нежелании Вашингтона попасть в ситуацию, аналогичную Ираку. Войдя в эту страну и победив в военном плане, США теперь не могут уйти оттуда. Добавим к этому, что большинство американцев просто не согласны с еще одной войной, а военное командование уже испытывает большое напряжение в связи с необходимостью держать силы в Ираке и Афганистане. Плюс астрономический бюджетный дефицит, огромное отрицательное сальдо внешнеторгового оборота и пр. Вариант, когда роль главной ударной силы в акции против Ирана отводилась Тель-Авиву, после не совсем удачной операции в Ливане, где современная израильская армия  увязла в боях с "Хезболлой", потерял актуальность. Именно вследствие перечисленных причин усиливается понимание необходимости найти компромисс с Ираном. В американском истеблишменте вызревают идеи о выработке какой-то долгосрочной стратегической линии в отношении Ирана, в контексте стабилизации всего Ближнего Востока и Передней Азии.

Возможно, следует искать развязку проблемы через предоставление гарантий безопасности, интеграцию иранского общества в мировую культуру, признание за Тегераном достаточного влияния на мировые процессы, в том числе на региональном уровне. Ведь военные угрозы и санкции могут дать противоположный эффект и лишь подтолкнуть исламистское руководство на то, чтобы, очертя голову, форсировать работы по изготовлению ядерного боеприпаса (пускай крайне несовершенного), а также спустить с поводка радикалов, одержимых идеей асимметричных ответов в форме террористических акций. Не следует также упускать из виду, что ИРИ существенно отличается от законсервировавшегося в жестком казарменном тоталитаризме северокорейского режима. Эта страна медленно, но все же эволюционирует, и давление на нее может лишь укрепить режим, тогда как в условиях уменьшения внешней угрозы несостоятельность и разложение существующей системы, усиление напряжения между этническими общинами и социальными слоями неизбежны.

Европейские члены так называемой "шестерки" - Франция, Германия и Великобритания, осознавая всю сложность ситуации, сложившуюся вокруг ядерной программы Ирана, в еще большей мере, чем США, склоняются к продолжению дипломатических усилий. Страны ЕС не могли не заметить в выступлениях иранских лидеров реверансы в свой адрес. Тегеран явно сигнализирует о намерении возобновить переговоры в традиционном формате "Иран - евротройка" без участия других заинтересованных сторон, вошедших в "шестерку" (Россия, США, КНР). По словам президента Ахмадинежада, "независимая и логичная позиция европейских стран способна изменить отношение к ним на Ближнем Востоке. Они не должны следовать ошибочной и агрессивной политике США, которые думают только о себе".

Эти авансы Тегерана не остались без ответа. По итогам встречи глав МИД стран ЕС в Финляндии было решено дать Хавьеру Солане (верховный комиссар ЕС по внешней политике и политике безопасности) дополнительно две недели на переговоры по прояснению позиции Ирана. Но при этом было заявлено, что если Иран не выполнит требование Совета Безопасности ООН о приостановлении обогащения урана, то это может повлечь за собой введение дипломатических и экономических санкций.

Трудное положение и у России. Оно не такое уж выигрышное, как это первоначально кое-кому казалось. Действительно, напряженность в связи с иранской ядерной программой повысила ценность Москвы в качестве партнера для Запада. Осложнения на Ближнем Востоке и неспособность в одиночку справиться с иранской проблемой несколько поубавили самоуверенность Вашингтона. На фоне существующей напряженности, к удовольствию  РФ, растут цены на нефть и газ. Однако отказ Тегерана от предложения Москвы организовать обогащение урана для нужд Ирана на российской территории не мог не уязвить кремлевское руководство. Оно не может не отдавать себе отчет в том, что иранские власти пытаются манипулировать российской позицией, чтобы нейтрализовать угрозы в свой адрес.

Очевидно, что Россия не станет бесконечно помогать Ирану в затягивании времени и уводить его от ответственности. Державные амбиции ИРИ, в сочетании с растущим демографическим, экономическим и военным потенциалом, превращают это государство  не в таком уж отдаленном будущем в весьма опасного соперника. По оценке демографов, в России к 2050 г. будет жить чуть больше 100 миллионов человек, в Иране же - 120 миллионов, да и запасам их нефти и газа, в отличие от российских, не грозит скорое исчерпание. Каспийское море  - это не Атлантический океан, границы на Кавказе и в Центральной Азии легко проходимы, а проблем между Россией и Ираном хватало и во времена Степана Разина, и во времена Грибоедова, и в новейшей истории.

Что касается Пекина, то для него введение экономических санкций еще хуже, чем возможное нанесение удара по ядерным объектам Ирана. Товарооборот между этими странами превышает $10 млрд. (но это в несколько десятков раз меньше товарооборота Китая с США). КНР получает из Ирана значительную часть своего нефтяного импорта, а китайские компании заключили выгодные соглашения по разработке нескольких нефтяных и газовых месторождений ИРИ. Поэтому склонить Пекин к участию в экономических санкциях против Ирана будет очень трудно, и лишь прямая угроза отлучения от американского рынка может подвигнуть Пекин в этом направлении.

Таким образом, вопреки раздававшимся в начале года мрачным прогнозам о неминуемости военного удара по Ирану дело до этого (если не произойдут форс-мажорные события), скорее всего, не дойдет. Введение санкций представляется более вероятным, хотя о содержании самих санкций можно только догадываться. Ведь даже в случае своего согласия Россия и Китай постараются максимально ограничить их масштабы.

Список предлагаемых санкций, согласно американским и европейским источникам, начинается с таких мер, как эмбарго на продажу Ирану товаров, имеющих отношение к ядерным разработкам, замораживание зарубежных активов и запрет на международные поездки для официальных представителей Ирана, напрямую связанных с ядерной программой. Но если посмотреть на вещи реально, то Иран давно находится в режиме санкций. Правда, они введены не ООН, а США и некоторыми европейскими государствами в одностороннем порядке. Де-факто эти санкции существуют и не дали ожидаемого эффекта. Принципиальным является присоединение к ним Москвы и, следовательно, замораживание поставок на достраивающуюся при российском содействии Бушерскую АЭС, а также введение эмбарго на реализацию программ военного сотрудничества. Но в отношении этого  остается много неопределенного.

Как быть Азербайджану в сложившейся ситуации? Введение санкций со стороны Совбеза ООН, а тем более нанесение военного удара по ИРИ подвергнет сильному испытанию проводимую Баку сбалансированную политику, направленную на то, чтобы, не выпадая из общей линии международного сообщества, не вызывать чрезмерного раздражения Тегерана. Реально в случае принятия решения о санкциях Азербайджан мало что может сделать, за исключением жесткого контроля своих границ, чтобы пресечь провоз через свою территорию опасных грузов и не допустить перемещения нежелательных лиц.

Не следует забывать, что у Азербайджана особое положение - страны, которая граничит с Ираном. Ведь одно дело - Мадагаскар, который присоединится к санкциям или нет, и другое дело - Азербайджан, у которого общая граница с Ираном, сотни тысяч наших граждан имеют родственные связи с этой страной, и, более того, мы обеспечиваем транспортную связь с Нахчываном через Иран. Поэтому Азербайджан не может и, скорее всего, не будет слепо присоединяться ко всем санкциям, введенным против Ирана. Это при необходимости следует довести до сведения ООН.

Военная опасность в контексте ситуации вокруг ИРИ существует, но на сегодня она минимальная. Несмотря на то, что между двумя государствами есть договор, по которому стороны взяли обязательства не допускать использования своей территории для враждебных действий друг против друга, Иран продолжает испытывать опасения в отношении нашей страны. Проведение части учений "Удар Зульфикара" вблизи наших границ является не только подготовкой к отражению возможного удара с этого направления, но и угрозой, или, если хотите, предупреждением Азербайджану на тот случай, если мы присоединимся к антииранским действиям.

Однако полагаю, что в Тегеране дают себе отчет в том, что военный нажим на Азербайджан не останется без ответа не только со стороны Запада, но и Турции, и даже России. Когда Иран несколько лет назад решил показать нам свою силу и их самолеты нарушили нашу границу, буквально через три дня Турция послала свою эскадрилью ("Турк улдузлары") с демонстрационными полетами. Тогда же начальник генштаба Турции прямо заявил, что если Иран посмеет сунуться в Азербайджан, то увидит там турок. Можно вспомнить также недавние совместные учения военно-морских сил России, Азербайджана и Казахстана. Так что я думаю, что Иран без крайней нужды не станет предпринимать агрессивных шагов в отношении Азербайджана.