ЮГОСЛАВСКИЕ ПРЕЦЕДЕНТЫ ДЛЯ ЮЖНОГО КАВКАЗА

На недавнем референдуме в Черногории большинство его участников высказались в пользу независимости. Активность населения была очень высокая, а сам референдум прошел под международным контролем, прозрачно и честно. Мир и, что важно, правительство Сербии признали волеизъявление черногорцев. Правда, принимая во внимание, что число граждан, высказавшихся в пользу независимости, лишь на 1,5 тысячи больше установленного минимума в 55% голосов, противники независимости (это в своем большинстве этнические сербы, проживающие в Черногории) настаивают на пересчете бюллетеней. Но подобными маневрами итоговый результат изменить вряд ли удастся. Таким образом, начавшийся еще на рубеже 80-90-х годов минувшего века процесс распада СФРЮ был доведен до своего логического конца.

Референдум в Черногории привлек пристальное внимание и вызвал множество комментариев. Так, США и государства ЕС утверждают, что решения, принятые в отношении бывшей Югославии, и ситуация с провозглашением независимости Черногории, а также определением статуса Косово не должны рассматриваться в качестве прецедента. В Москве, Ереване и некоторых других "столицах", наоборот, не скрывают, что модель, которую Запад реализует на Балканах, они намерены использовать в качестве прецедента, дабы довести до желаемого результата сецессию (отделение) постсоветских сепаратистских образований: Нагорного Карабаха, Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья. Причем если президент России Путин говорит об этом намеками, то эксцентричный вице-спикер Государственной думы Жириновский, директор Института СНГ, депутат Затулин, армянские министры и парламентарии делают недвусмысленные заявления.

Очевидно, что параллели, которые проводятся между Черногорией и сепаратистскими советскими автономиями, совершенно неуместны. Хотя бы потому, что Черногория согласно Конституции СФРЮ имела статус союзной республики и могла реализовать свое право на отделение еще в начале 90-х годов вслед за Словенией, Хорватией, Македонией и Боснией. Тем, кто ищет прецедент, не следует напрягать фантазию. Если они не в ладах с международным правом, то с таким же успехом могут апеллировать к референдумам, проводившимся перед объявлением независимости всеми бывшими союзными республиками СССР.

Черногория, хоть это и маленькая страна, до вхождения в состав Югославии в 1918 году уже длительное время была суверенным государством. Независимость Черногории одновременно с Сербией была признана на Берлинском конгрессе 1878 года. Решение черногорцев о независимости не порождено этнической неприязнью к сербам, а имеет прагматическое объяснение. Из-за нежелания Белграда найти и выдать военных преступников Гаагскому трибуналу, а также иных проблем интеграция Сербии в ЕС затруднена и может затянуться. Неудивительно, что черногорские лидеры решили попытать счастья самостоятельно. Их вдохновил пример соседней Македонии, имеющей близкую численность населения и  размер территории, но ставшей на путь независимости на десятилетие раньше. Тем более что Федерация Черногории с Сербией была довольно аморфной. Здесь существовали внутренние таможенные барьеры, было разное денежное обращение.

Гораздо больше надежд сепаратисты всех мастей и их покровители связывают с наделением Косовской автономной области Сербии статусом, близким к независимости. Этот прецедент важен еще и потому, что, в отличие от Эритреи или Восточного Тимора, он относится к Европе, то есть к региону, в котором действуют Хельсинкский и иные акты ОБСЕ, гарантирующие территориальную целостность государств и признающие недопустимость силовой перекройки границ. Но прежде чем говорить о приемлемости или неприемлемости косовской модели относительно Нагорного Карабаха, следует проанализировать, а есть ли между этими случаями что-либо общее?

Оба конфликта - застарелые, имеющие, по крайней мере, столетнюю историю. Нынешнее обострение произошло в связи с распадом  коммунистической квазиимперии, каковой был СССР, а также в миниатюре Югославии. Карабахский конфликт, равно как и косовский,  представляет собой проявление не только сепаратизма, но  и ирредентизма. Националистические лидеры в этих автономных областях не просто желали отделиться, но и присоединиться к соседним республикам (Нагорный Карабах - к Армении, а Косово - к Албании). В обоих случаях волей азербайджанцев в НКАО и сербов в Косово пренебрегли, и они стали объектами этнических чисток в собственной стране. В конечном счете Белград, как и Баку, потерпев военное поражение, полностью утратил контроль над мятежными автономиями. И, наконец, в отношении Нагорного Карабаха, как и Косово, принято несколько резолюций Совета Безопасности ООН.

Однако между названными конфликтами имеются весьма существенные различия. В первую очередь в масштабах. Если численность армян в Нагорном Карабахе в советское время едва дотягивала до 130-140 тысяч человек (сейчас менее 100 тысяч, а по некоторым оценкам, даже 50 тысяч человек), то в Косово албанцев около 2 миллионов. Статус НКАО в бывшем Советском Союзе был несопоставимо ниже, чем у союзных республик, область находилась в непосредственном подчинении и управлении Баку. В отличие от Нагорного Карабаха и других областных автономий СССР, Косово лишь формально входило в состав Сербии, а в действительности после конституционной реформы в начале 70-80-х годов стало де-факто, а по многим параметрам и де-юре субъектом Югославской Федерации наравне с Сербией и другими союзными республиками. Поэтому когда распад СФРЮ стал очевидным, албанцы недоумевали, почему право на независимость признано за республиками, имеющими такую же или даже меньшую, чем в Косово, численность населения (Словения, Македония, Черногория), а им в этом отказано.

Вмешательство соседней Албании в процесс отделения Косово от Сербии хоть и имело место, но масштабы этого воздействия были несопоставимы с тем, как это делала Армения. В сецессии Косово главную роль сыграли США и ЕС, тогда как силовой вывод Нагорного Карабаха из-под контроля Баку был осуществлен непосредственно Арменией при косвенной (но весьма ощутимой) поддержке России.

Если после ввода в Косово сил НАТО сербское население лишь частично покинуло область, то в случае Нагорного Карабаха азербайджанцы были полностью изгнаны не только с территории области, но еще из семи оккупированных районов вне пределов автономии. Всего около 700 тысяч человек. Таким образом, хотя определенные общие элементы в обоих конфликтах, безусловно, имеются, налицо принципиальные различия, не позволяющие отождествлять ситуацию и модель урегулирования в Нагорном Карабахе и Косово.

Коротко рецепт урегулирования в отношении Косово сводится к формуле "статус взамен на стандарты". При этом статус - это независимость с некоторыми ограничениями. Их несколько. Косово запрещается расчленять и делить, а также не разрешается в какой-либо форме объединение с Албанией. На протяжении примерно 15-20 лет суверенитет Косово будет неполным. Над ним сохранится протекторат Евросоюза, вплоть до того времени, пока Косово и Сербия не войдут в ЕС. Что же касается стандартов, то под этим понимается создание полноценных государственных институтов, формируемых на демократической основе и действующих в правовом поле, а также соблюдение прав этнических меньшинств (сербы, черногорцы, цыгане, турки).

Белграду предлагается, как бы добровольно, согласиться на этот вариант, хотя соответствующие резолюции Совбеза ООН формально провозглашали уважение принципа территориальной целостности Федерации Сербии и Черногории (так стала именоваться бывшая СФРЮ). Взамен Сербии обещают ассоциированные связи, а в отдаленном будущем даже членство в ЕС.

В случае Нагорного Карабаха позиция посредничающих держав существенно отличается. Так, ими не исключается возможность присоединения Нагорного Карабаха к Армении с какой-либо территориальной или иной (например открытие экстерриториального коридора на Нахчыван) компенсацией для Азербайджана. Евросоюз не демонстрирует особого желания взваливать на себя бремя протектората над Нагорным Карабахом, а ограничивается обещаниями выделить значительную финансовую помощь на реабилитацию территорий, пострадавших от войны. В практическом плане из того, что называется "косовским сценарием", в случае с Нагорным Карабахом пытаются использовать лишь сам факт легализации сецессии, то есть отторжения части территории суверенного государства, посредством добровольно-принудительного согласия. Для придания легитимности этой процедуре предлагается проведение референдума, итоги которого при существующем этническом составе автономии заранее предопределены.

Для нас такое настроение посредничающих в урегулировании держав не ново. Еще третий план Минской группы ОБСЕ, предусматривавший создание так называемого "общего государства" Азербайджана с Нагорным Карабахом, в действительности не только наделял почти полным государственным суверенитетом мятежную автономию, но и в определенной мере сковывал суверенную волю Баку в развитии международных отношений.

О содержании предложений, которые рассматриваются конфликтующими сторонами в нынешнем переговорном раунде (после неудачи в Рамбуйе поиск компромисса продолжен), широкая общественность достоверно не информирована. Однако по некоторым утечкам в СМИ можно судить, что речь идет о запуске механизма самоопределения Нагорного Карабаха через процедуру референдума при соблюдении определенных условий (освобождение оккупированных районов, возвращение беженцев и восстановление мирных отношений между сторонами). Таким образом, Баку, как и Белград, поставлен перед трудным выбором.

По оценке многих сербских и зарубежных аналитиков в долговременной перспективе сохранение "бумажного" сербского суверенитета над Косово после фактического отторжения края от СРЮ в 1999-м не нужно и убыточно для Сербии. Высокий уровень рождаемости среди косовских албанцев, аграрная перенаселенность и избыток рабочей силы в крае превращают Косово в пределах сербского государства в постоянный очаг демографической экспансии.

Для Азербайджана ситуация обстоит несколько по-иному. В случае возвращения всех азербайджанских беженцев в Нагорный Карабах и принимая во внимание их более высокий демографический потенциал, референдум, если его проведение максимально оттянуть по времени, может дать отрицательный для сторонников отделения результат. Благодаря нефтяным и газовым ресурсам у Азербайджана более выгодные финансово-экономические позиции по сравнению с Арменией для того, чтобы прельстить экономическими выгодами хотя бы часть армянского населения Нагорного Карабаха и склонить его на сторону Баку. Тем не менее риски для нас, в случае согласия на предложения посредничающих в деле карабахского урегулирования держав, слишком велики.

Конечно, говорить о косовском прецеденте как о свершившемся факте преждевременно. Процесс там пока что в поиске, в развитии. Еще неизвестно, какой из конфликтов - косовский или карабахский - будет урегулирован быстрее. По мнению спецпредставителя (ныне бывшего) Евросоюза на Южном Кавказе Хейкки Талвитие, существующие в разных странах мира конфликты начались вследствие того, что границы между государствами были определены в СССР, а после его развала эти границы стали камнем преткновения. "То же самое можно сказать и о Югославии. Но на этом сходство заканчивается. Нельзя решать нагорно-карабахский конфликт как косовский. Это будет имитация решения. У каждого свой путь решения. Кроме того, переговоры по Косово только начинаются, у вас же пройден достаточно долгий путь. Может, косовский конфликт будет урегулирован по карабахскому пути", - отметил Талвитие.

Высказываются и противоположные мнения. Так, в недавней статье в The Washington Post экс-министра иностранных дел Испании Анны Паласио и консультанта немецкого Marshall Fund в США Дэниэля Твайнинга фактически косовская модель урегулирования проецируется на Нагорный Карабах. В частности, они заявили: "Западные правительства могут поддержать соглашение, по которому Армения вернула бы Азербайджану оккупированные провинции и позволила бы азербайджанским беженцам вернуться на эти территории. Нагорный Карабах мог бы оставаться автономией до тех пор, пока решение о статусе региона не будет принято на референдуме в ближайшем будущем. В обмен на сотрудничество со стороны Азербайджана в прекращении этого конфликта Запад должен идти по пути сближения с этой страной, проводящей реформы, и положить конец санкциям, которые применяются к ней из-за войны 1991-1994 годов. Также Запад должен потребовать закрытия российских военных баз на территории Армении, угрожающих Азербайджану, предложить своеобразный план Маршалла для всего Южного Кавказа и повести эти страны по дороге в единую Европу".

Понятно, что универсализацию косовской модели категорически отвергают союзники Азербайджана по ГУАМ - Грузия, Молдова, Украина. Эти государства сами страдают от проявлений сепаратизма. Москва же открыто намекает, что если с ее мнением в вопросе косовского урегулирования не посчитаются, то она будет считать развязанными свои руки для признания или полупризнания сепаратистских режимов в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье и Нагорном Карабахе. Хотя заявления такого рода отдают некоторым блефом. Ведь нельзя не отдавать себе отчет в том, что опасные прецеденты могут обернуться против целостности самой России в контексте Чечни и других автономных образований Северного Кавказа и Поволжья. Причем рассчитывать на сдержанность "обиженных" Грузии, Азербайджана и Молдовы Кремлю уже не придется.

Европейцам также не следует уповать на то, что тиражирование процесса сецессии ограничится исключительно постсоветским пространством. Можно предположить, что актуализируется вопрос признания Северного Кипра, а там недалеко до возобновления с новой силой сепаратизма в Северной Ирландии (Великобритания), на Корсике (Франция), в Стране басков (Испания), Трансильвании (Румыния) и др. Причем в вопросе признания Северного Кипра Азербайджан может действовать без оглядки на настроения официальных кругов в Афинах, Никосии и Брюсселе. Энергоресурсы и увеличивающиеся благодаря высокой конъюнктуре цен на нефть финансовые авуары делают Баку малоуязвимым для санкций и давления не только со стороны России, но и ЕС.

Видимо, эти обстоятельства, а также нежелание вызвать рост неприязни в отношении западных государств сдерживают давление по распространению косовской модели на Нагорный Карабах. США и ЕС отдают себе отчет в том, что со стороны Азербайджана последуют полный отказ либо минимизация экономического сотрудничества с Ереваном, перебои в осуществлении транспортных коммуникаций через свою территорию для  Армении и Нагорного Карабаха. Вероятен опасный рост исламистских и реваншистских настроений. Так стоит ли нагромождать проблемы, вместо того чтобы их решать?