"КАВКАЗСКИЕ ВЛАСТИ ГОТОВЫ ЖЕРТВОВАТЬ РУССКИМИ ИНТЕРЕСАМИ ВО ИМЯ АРМЯНСКИХ"

Активность российского МИД по "армянскому вопросу" не осталась незамеченной ведущей армянской политической партией - "Дашнакцутюн", руководство которой даже приняло в этот период решение приостановить на время свою антиправительственную деятельность в России. Уникальные  факты, свидетельствующие об этом изменении в тактике дашнаков и об их политической стратегии в целом, содержатся в донесении начальника  Бакинского губернского жандармского управления по розыску подполковника Леонтьева своему помощнику в Дагестанской области от 5 января 1914 г. Леонтьев информировал о состоявшемся в сентябре-октябре 1913 г. в Женеве очередном съезде партии "Дашнакцутюн" и о принятых на съезде решениях, среди которых заслуживают особого внимания следующие:

"12) дабы не вызвать раздражения против армян русского правительства, содействующего проведению реформ, - не предпринимать никаких выступлений против России ни самостоятельно, ни совместно с партией социалистов-революционеров, но оказывать ей и "рабочим союзам" помощь во время забастовок…

15) с целью, изложенной в п.12, воздействовать на  русские партии  социалистов-революционеров, социал-демократов и анархистов, дабы они не предпринимали террора против Государя Императора".

В контексте рассмотрения решений женевского съезда "Дашнакцутюн" представляется важным отметить следующее. Демонстрируя заинтересованность во временном перемирии с царским правительством, "содействующим проведению реформ", ведущая армянская партия подчеркивала преемственность своей политики в Закавказском регионе - в целом, и в отношении его мусульманского (азербайджанского) населения - в частности. Показательным в этом плане является пункт 16 итогового документа съезда: "...послать своих людей на Кавказ, под видом панисламских эмиссаров, дабы путем пропаганды возбудить мусульманское население против России и поднять восстание, последствием чего будут репрессии со стороны русского правительства с последствием - ослаблением мусульманских масс, а потому "Дашнакцутюн" не встретит сопротивления мусульман при своей будущей работе на Кавказе; кроме того, минует опасность объединенных действий против армян со стороны кавказских мусульман и турок в Анатолии".

Интересно, что из всего перечня постановлений съезда именно этот пункт, демонстрировавший подлинную иезуитскую изнанку политического курса "Дашнакцутюн", привлек внимание начальника Бакинского жандармского управления. Леонтьев призвал своего помощника обратить серьезное внимание на данное решение и с этой целью "усилить наблюдение за панисламистским движением, а равно установить наблюдение за прибытием эмиссаров в пределы Кавказа".

К середине 1914 г. в подходах России к "армянскому вопросу" произошли существенные изменения. Петербург отказался от проекта реформ и автономии для Турецкой Армении, надеясь тем самым обеспечить нейтралитет Константинополя в случае возможной войны. В дальнейшем, с началом первой мировой войны, вопрос о реформах в данном регионе был снят с повестки дня великих держав и попал в прямую зависимость от исхода войны и послевоенного положения Османской империи.

С началом военных действий в Европе российское правительство с подачи своего наместника на Кавказе и при активной позиции армянского духовенства и армянских политических организаций стало в более конкретном плане рассматривать вопрос об использовании армян в новой военно-политической ситуации. Позиция армянских партий была красноречиво выражена в 1915 г. одним из руководителей партии "Дашнакцутюн", заведующим ее внешними связями Завриевым в его письмах, адресованных послам России в Лондоне и Париже: "С первых дней войны российские армяне ожидали вовлечения в нее и Турции. Это давало надежду полагать, что по окончании войны "армянский вопрос" опять будет поставлен на очередь и будет разрешен в окончательной форме. Армяне поэтому не могли безучастно относиться к назревающим событиям, ввиду чего они приняли в них горячее участие". "Армянское население прямо жаждет войны с Турцией", - сообщал Воронцов-Дашков председателю Совета Министров России Горемыкину летом 1914 г., передавая общую заинтересованность армян в участии в войне против Турции на стороне России и в послевоенном реформировании т.н. Западной Армении под контролем России. Кавказский наместник даже организовал подписание российским императором специального обращения к кавказским армянам, в котором содержался адресованный им призыв "объединиться со своими братьями под гербом царей" для борьбы против общего врага.

Как отмечает в связи с этим российский исследователь А.Бахтурина, "воинственные настроения армян, по мнению наместника, возможно было использовать в случае вступления в войну Турции, поддержав их оружием. 10 августа 1914 г. Воронцов-Дашков обратился к военному министру Сухомлинову с просьбой выделить в распоряжение Кавказского военного округа 25 тыс. винтовок и 12 млн. патронов для вооружения антитурецкого элемента в Турции".

Однако Совет Министров России отклонил эти предложения благодаря осторожной позиции министра иностранных дел России Сазонова, который считал, что в случае войны армяне могут быть очень полезными, но предписывал им ничего не предпринимать без указания российских властей. "Если бы они подняли восстание и затем не были бы нами поддержаны, - отмечал российский министр, - то нашему престижу был бы нанесен непоправимый удар". В письме Горемыкину 30 августа Сазонов подчеркивал, что "с общеполитической точки зрения весьма важно, чтобы война с Турцией была вызвана ею самой, а не в силу каких-нибудь действий с нашей стороны. Представляется поэтому весьма нежелательным и даже опасным, - указывал российский министр, - ранее полного выяснения политической обстановки вызвать какое-либо восстание среди армян…". В связи  с занятой Петербургом позицией осенью 1914 г. Воронцов-Дашков вынужден был проинформировать католикоса всех армян о том, что российское правительство "не сделает никаких уступок по армянскому вопросу", и обратить его внимание на то, что "действия армян в нашей стране и по ту сторону границы в данный момент должны быть строго согласованы с нашими указаниями".

Правда, сдержанность главы российского МИД не исключала его готовности использовать армянский фактор при наступлении благоприятного момента.  В связи с этим Сазонов призывал поддерживать пророссийскую ориентацию армян, убеждая их, что любое соглашение с Турцией не будет достигнуто ценой каких-либо уступок в "армянском вопросе". При этом он предлагал главе правительства держать армянский фактор в "полной боевой готовности": "Вместе с тем желательно поддерживать самые тесные отношения как с армянами, так и с курдами, чтобы использовать их во всякую минуту, если состоится разрыв с Турцией. С этой точки зрения были бы желательны всякого рода подготовительные действия для быстрой переправы через границу оружия и припасов и раздачи их зарубежному населению, когда разрыв совершится или станет неминуемым…" В развитие данного подхода Сазонов предложил кавказскому наместнику начать формирование на  территории Закавказья на добровольные пожертвования армян добровольческих армянских дружин для содействия русским войскам в войне с турками. В сентябре 1914 г. были образованы 4 таких отряда, каждый численностью от 1000 до 1200 боевиков.

Вступление Турции в войну в конце октября 1914 г. (29-30 октября турецкий флот обстрелял Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск, и 2 ноября Россия объявила войну Турции) и открытие Кавказского фронта привело к оживлению процесса обсуждения в МИД и правительстве России вопроса о будущем Восточной Анатолии, но и на этом этапе общий подход Петербурга к "армянскому вопросу" не изменился. Призывы армянских общественно-политических и церковных деятелей к более активному вмешательству России в его решение не получали поддержки ее правительства. Причем одной из причин осторожной позиции России было то, что, как отмечали чиновники российского МИД, "армянские военные организации.., так и армяне, находящиеся в рядах войск наших, армянское население занятых… турецких областей проявляют если не враждебное к русским отношение, то далеко не то благожелательное, на которое… могли бы рассчитывать ввиду полной общности… интересов".

На этом этапе Россия по-прежнему занимала сдержанную позицию в "армянском вопросе" и не выходила за рамки декларирования на всех уровнях своей активной роли в определении послевоенного статуса восточно-анатолийских вилайетов с компактным проживанием армянского населения, поддерживая тем самым выгодную для себя антиосманскую ориентацию армян. В ноябре 1914 г. в Тифлисе российский император Николай II дал непродолжительную аудиенцию армянскому католикосу Геворку V, в ходе которой заверил  его, что "армянский вопрос" будет разрешен согласно ожиданиям армян по окончании войны, во время переговоров о мире".

Единственное изменение произошло в части, касающейся участия армян в боевых действиях на стороне русской армии. После вступления Турции в войну кавказская администрация и командование Кавказской армии более активно взялись за создание армянских иррегулярных формирований, численность которых к 1918 г., по признанию одного из лидеров турецких армян Погоса Нубара, достигла 40 тысяч боевиков. Важную роль в этом процессе сыграла также партия "Дашнакцутюн". В начале 1915 г. дашнаки съехались на Кавказ и вместе с членами социал-демократической партии "Гнчак" вошли в дружины, во главе которых, как отмечает Бахтурина, стали известные партийные боевики и террористы. Эти добровольческие отряды составили авангард наступавших войск русской армии весной и летом 1915  г., использовались в карательных экспедициях и в разведке, и именно они  отличались особенно жестоким отношением к мусульманскому населению Восточной Анатолии, в частности города Вана, которое было практически полностью уничтожено в феврале-апреле 1915 г. Наряду с этим до 15000 армян служили в российской императорской армии. Летом 1916 г. армянские отряды как регулярные части русской армии были реформированы в батальоны и составили бригаду.

Следует также отметить, что российская дипломатия была заинтересована в использовании армянского фактора не только на фронтах, но и в тылу Османской Турции с целью ее дестабилизации изнутри. В подтверждение этого тезиса можно привести ноту российского посольства в Париже, адресованную министру иностранных дел Франции Делькассе 23 февраля 1915 г., в которой в открытой форме ставился вопрос о необходимости военной поддержки странами Антанты антиосманского мятежа армян. "Главнокомандующий Кавказской армией телеграфирует в Петроград, - отмечалось в данной ноте, - что представитель армян Зейтуна, прибыв в штаб армии, заявил, что около 15000 армян были намерены атаковать турецкие коммуникации, но у них нет оружия и боеприпасов. Ввиду того, что Зейтун находится на коммуникационной линии Эрзурумской армии, было бы в высшей степени желательно направить необходимое количество оружия и боеприпасов на Александретту для передачи армянам". "Акция, планируемая армянами Зейтуна, в общих интересах стран Антанты, поэтому, быть может, целесообразно, - предлагало российское посольство, - учитывая злободневность вопроса и отсутствие каналов ввоза этих вооружений прямо из России, добиться согласия французского и английского правительств на доставку вышеупомянутой партии оружия и артиллерии в Александреттский порт на борту французских или английских транспортных средств. Послам России в Париже и Лондоне поручено осведомиться об отношении обоих кабинетов союзнических стран по поводу вышеизложенных предложений. Г-н Извольский (с 14 сентября 1910 г. посол России во Франции) был бы очень обязан Его Превосходительству господину Делькассе за проявленную готовность ознакомить его с точкой зрения правительства республики на этот счет".

В аналогичном ключе ставился вопрос в секретной телеграмме французского посла в Петрограде Палеолога, направленной министру иностранных дел Делькассе 27 февраля 1915 г. "Богатый французский финансист, проживающий в Лондоне, г-н Гюльбекян, готов, - сообщал Палеолог, - предложить свою помощь финансистам Парижа для подкупа нескольких членов партии младотурок и для подстрекательства к революции в Константинополе. Если Ваше Превосходительство считает необходимым субсидировать это начинание, господин Сазонов готов к этому подключиться".

Дестабилизирующую роль армянских военных отрядов в тылу и на фронтах Османской империи открыто признавали и их лидеры. В частности, в письме министру иностранных дел Франции Погос Нубар напоминал, что "армяне с самого начала войны были фактически воюющей стороной… Они сражались на стороне союзников на всех фронтах и ценой больших жертв и пережитых страданий доказали тем самым свою непоколебимую преданность делу Антанты".

В дальнейшем созданные с санкции правительства России и при поддержке кавказского наместника местные комитеты и организации армянских дружин превратились во влиятельные партийные центры и стали претендовать на проведение более независимого от  России  военного и политического курса. Данное обстоятельство в немалой степени способствовало тому, что в российском правительстве стали еще более осторожно оценивать возможную роль России в решении армянского вопроса. Как справедливо отмечает в связи с этим российский ученый Бахтурина, "ярко выраженная тенденция к политическому сепаратизму в среде армянских общественно-политических деятелей заставляла российские правительственные круги со все большим скептицизмом относиться к перспективе объединения Армении под протекторатом России, видя в этом лишь появление новой внутриполитической проблемы". В середине 1915 г. все более очевидным было раздвоение политики России по "армянскому вопросу". Позиция императора и правительства по-прежнему была достаточно сдержанной и осторожной. Петербург вынужден был учитывать интересы в этом регионе своих европейских союзников, а также радикалистские, несовместимые с политикой России, устремления армянских организаций. Кавказская военная и гражданская администрация, охваченная армянофильскими настроениями, "забегала вперед" и придерживалась курса на создание в восточной Турции армянского государства.

На заседании Совета Министров России 30 июля 1915 г. эта политика была подвергнута критике со стороны большинства членов совета, которые отмечали, что военные действия русской армии на Кавказском фронте развиваются в зависимости от политических соображений, основанных на личных симпатиях Воронцова-Дашкова к армянам. В частности, статс-секретарь российского императора П.А.Харитонов заметил, что "даже при поверхностном взгляде на карту видно, что движение войск направляется главным образом на армянские земли". "Без того положение повсюду тяжелое, - подчеркивал он, - а мы тут еще будем рисковать ради воссоздания Армении". При этом он добавил, что продвижение армии на Кавказе в интересах армянского населения вызывает негативную реакцию в Государственной думе, депутаты которой открыто обвиняли кавказскую администрацию в "чрезмерном пристрастии к армянским домогательствам, столь влиятельным в наместническом дворце".

Председатель Совета Министров И.Л.Горемыкин также высказался в том плане, что создание Армении могло бы стать в послевоенном будущем источником различных осложнений на Востоке, а член Госсовета и главноуправляющий землеустройством и земледелием Кривошеин - один из наиболее влиятельных членов кабинета - при обсуждении заявил, что "кавказские власти готовы жертвовать русскими интересами во имя армянских". 4 августа Совет Министров вновь вернулся к данному вопросу. В ходе обсуждения, которое проходило на фоне продолжавшегося наступления русских войск на Кавказском фронте, прозвучали еще более откровенные признания членов правительства. "В самом деле, куда мы там, с позволения сказать, прём?" - спрашивал Харитонов. "Известно куда - к созданию великой Армении", - отвечал ему руководитель военного ведомства Поливанов. Как подчеркивает в связи  с этим Бахтурина, которой принадлежит заслуга введения этих уникальных признаний членов российского правительства в научный оборот, "император Николай II, по свидетельству Поливанова, также разделял всеобщую уверенность в том, что ситуация на Кавказском фронте, могущая привести к объединению частей Армении силами русской армии, развивается под влиянием проармянских настроений  в Кавказском наместничестве".