СТАРТ "БОЛЬШОЙ НЕФТИ"

Добыча и транспортировка нефти всегда относились к тем сферам, где непросто ответить на вопрос, где заканчивается бизнес и начинается политика. Однако если торговля оружием не так уж и редко принимала форму политического спонсирования, то нефть всегда оставалась большим бизнесом. Хотя ни на минуту не переставала быть большой политикой.

Последние дни оказались на редкость богаты событиями, в той или иной степени связанными с нефтяной сферой. Традиционная выставка-конференция "Нефть и газ Каспия", собравшая на этот раз 360 участников из 33 стран, - событие, скажем так, ожидаемое и традиционное. Однако куда большего внимания заслуживает старт работы трубопровода Баку - Тбилиси - Джейхан.

Официальное его открытие, как обещают, с участием президента США Джорджа Буша и премьер-министра Великобритании Тони Блэра еще впереди, однако у исполинской "стрелы" терминала уже загрузился нефтью первый танкер, а выход Азербайджана на средиземноморский рынок приносит свои политические плоды.

Трубопровод - это только начало

При этом, однако, наблюдатели не сомневаются, что трубопровод БТД - это только начало формирования в регионе нового транспортного коридора. И даже если БТД - это его становой хребет, то нет никаких сомнений, что вскоре он будет дополнен железной дорогой Баку - Тбилиси - Ахалкалаки - Карс, газопроводом Баку - Эрзурум...

А торговые пути всегда играли большую роль в политической географии мира. Вдоль дороги от Аданы до Джейхана вершины окрестных гор и холмов венчают крепости, построенные еще мамлюками. Здесь, по берегу Средиземного моря, шли армии багдадских халифов и крестоносцы Ричарда Львиное Сердце, здесь проходил один из важнейших караванных путей, для защиты которого правители не жалели сил и возводили все новые и новые форты и крепости. Уже потом тут, по древнему пути, пройдет та самая Багдадская железная дорога, при помощи которой закрепиться на Ближнем Востоке пыталась Германия. И хотя сегодня нет уже на карте ни мамлюков, ни царства крестоносцев в Иерусалиме, и совсем другие политические ветры дуют над планетой, но рядом с Аданой - военная база "Инджирлик", и контроль над этими землями вряд ли стал менее важным. А это уже придает "социальному эффекту" той самой "трубы" совершенно иной смысл, и не только в свете геополитического соперничества в Азербайджане и Центральной Азии. Новый транспортный коридор позволяет странам Центральной Азии не только юридически, но и практически "выходить" на мировой рынок. Южный Кавказ и Центральная Азия, более двух веков остававшиеся глухой политической провинцией, находятся на пороге масштабного взлета, они уже де-факто в эпицентре мировой политики. А это подразумевает иной политический интерес и иные политические гарантии безопасности, другой уровень жизни и шансы добиться своей экономической независимости: если в 1991 году все были уверены, что в условиях советской "взаимосвязанной" экономики ни одна из бывших союзных республик в одиночку не выживет, прикаспийская нефть в корне меняла ситуацию. В том числе и потому, что создавала прецедент работы здесь крупного бизнеса.

В самом деле, нефтяной бизнес по природе своей более рискованный, чем какой бы то ни было. Как шутят в коридорах нефтяных фирм, это автомобили можно собирать там, где это удобно. А нефть приходится добывать там, где она есть. А вслед за bp, ExxonMobil и т.д. в регион уже шли "мерседесы" и "кока-кола".

Политика, здравый смысл и...

Когда именно впервые была высказана идея транспортировки каспийской нефти к средиземноморскому побережью Турции, сегодня уже вряд ли кто-то может сказать с уверенностью. Однако еще в годы существования СССР в США появился небезызвестный "план Гобла": территориальный размен между Азербайджаном и Арменией, который потом "Литературная газета", тогда одно из самых авторитетных и информированных изданий в СССР, назвала "трубопроводным переделом мира". Как были уверены в “ЛГ”, план создавался именно под трубопровод, по которому каспийская нефть пойдет на мировой рынок в обход России.

Как утверждают географы, на карте Камчатского полуострова до сих пор существуют сопка Вопросительная и вулкан Предполагаемый: географы, которые первыми нанесли их на карты, переосторожничали, решили подстраховаться - и вместо того, чтобы попасть в историю, в нее, похоже, "влипли".

С каспийскими нефтяными проектами происходило то же самое. Точно так же, как несколько веков российские географы отказывались признавать право на существование пересохшего русла Амударьи - легендарного Узбоя, в реальность каспийских нефтяных проектов вообще и БТД в частности многие не верили вплоть до заполнения в Джейхане первого танкера.

Сегодня "альтернативные" БТД проекты представляют интерес разве что для историков. Нефть предлагалось перекачивать по маршруту Баку - Грозный - Новороссийск, присоединиться к трубопроводу "Дружба", построенному еще во время существования СЭВ, транспортировать нефть через Афганистан, "меняться" ею с Ираном, строить трубопровод из болгарского Бургаса в греческий Александруполис... Проект же БТД презрительно именовали "политическим", уверяли, что трубопровод слишком дорог, что строительство его по выбранному маршруту невозможно по техническим причинам: слишком далеко, да еще к тому же горный рельеф... В результате азербайджанским "стратегам" иронично советовали не особенно надеяться "переключить" нефтяной транзит на Турцию: дескать, общность языка - это хорошо, но западный бизнес умеет считать деньги. И забывали при этом две истины, известные каждому бизнесмену.

Во-первых, политические гарантии безопасности - не та сфера, которой можно пренебречь. А во-вторых, скупой, как известно, платит дважды: "дешевая" труба могла оказаться попросту неработающей. Что и подтвердилось во время эпопеи с тем самым "трубопроводом мира".

"Арабская дилемма"

О том, что трубопровод БТД создает основу для коммуникационного пучка, идущего в обход России, что именно "нероссийский транзит" азербайджанской нефти привел к нынешним политическим сдвигам в Грузии, Украине, Восточной Европе, что выход азербайджанских энергоносителей на мировой нефтяной рынок заметно "спутал карты" Москве, уже приготовившейся использовать в качестве средства давления на страны Старой и Новой Европы нефть и газ, написано и сказано предостаточно. О том, какое влияние каспийская нефтяная стратегия окажет на урегулирование карабахского конфликта, откровенно говоря, тоже. Но практически без внимания остается другое: трубопровод БТД существенно снижает зависимость Европы не только, а возможно, и не столько от России, сколько от ОПЕК.

В самом деле, использовать нефть в качестве средства политического шантажа - по крайней мере официально - первыми попытались арабские страны, которые таким образом стремились "наказать" США за поддержку Израиля. Конечно, СССР такое развитие событий было более чем выгодно. Москва по мере сил подогревала страсти в арабском мире, попутно закачивая в собственный ВПК астрономические суммы "нефтедолларов", однако в реальности именно в те годы Запад впервые задумался о том, что правительства стран Залива - это не служащие бензоколонки, которые будут исправно заливать горючее в бензобак, стоит лишь заплатить требуемую сумму. Ситуация, когда министры нефти арабских стран - членов ОПЕК, празднуя принятие этой организацией решения об очередном повышении цен на нефть, исполнили на лужайке фешенебельного отеля в Абу-Даби традиционный бедуинский танец с винтовками, напоминала бы политическую карикатуру, но в семидесятые годы все происходило абсолютно всерьез. В те дни в США обсуждалась возможность военной интервенции в страны Залива, которые весьма эффективно использовали сверхболезненную для западной экономики тактику "нефтяного шантажа", и официальные заявления, звучавшие в столицах нефтяных монархий, по своему политическому настрою мало отличались от воинственных бедуинских плясок: "У нас нет достаточной огневой мощи, чтобы воевать против тех, чьи ракеты достигли Луны, - заявил тогдашний кувейтский министр финансов Аттики, - но мы не сдадимся. Им придется брать нас силой, но мы и тогда не сдадимся".

Именно тогда на Западе приступили к масштабной добыче нефти в Северном море. По своим масштабам, себестоимости и т.д. Северному морю было трудно сравниться с Персидским заливом, но именно та нефть создала альтернативу, заставила арабскую улицу вспомнить не менее жестокую поговорку "Арабы не смогут выпить свою нефть" и, в конечном счете, расколола арабский фронт, сделав возможными Кэмп-дэвидские соглашения.

А тогда уже кажется не случайным, что именно старт нефтяных проектов на Каспии, ради которых Кинзер на страницах New York Times советовал забыть о тайских акциях, южноафриканских бриллиантах и фьючерсных сделках по сырью, подтолкнул новую волну мирного процесса на Ближнем Востоке.

А "разбираться" с Ираком в США решили только после того, как проект БТД вышел на стадию практической реализации: нефть Прикаспия играла свою не последнюю роль в планах, согласно которым, даже в случае неконтролируемого развития ситуации в Персидском заливе, надо было обеспечить хотя бы физически необходимое количество нефти в Европейском регионе.

Гласно и открыто против БТД арабские лидеры как бы не возражали - другое дело, что во времена Саддама Хусейна, который прекрасно понимал, насколько его судьба зависит от ситуации в Прикаспии, в Ираке местная армянская диаспора вербовала добровольцев на карабахскую войну, а на Бабильский фестиваль приглашали делегатов не только из Армении, но и Нагорного Карабаха. Однако по крайней мере один эпизод в истории одного из самых масштабных "нефтяных" проектов заслуживает серьезного внимания. Речь идет о той самой афере Роджера Тамраза, пытавшегося продвинуть идею "трубопровода мира".

Армяно-арабские связи, в том числе и в нефтяной сфере, - еще одна "нераскопанная Троя". Тем более что история арабской нефти начинается с посредничества Галуста Гюльбенкяна вокруг "драчки" за месторождение "Баба-Гургур" на территории нынешнего Ирака: до сих пор в багдадском Парке нации можно увидеть выстроенное Фондом Гюльбенкяна здание Музея современного искусства, чтобы на "арабской улице" не забывали, кому обязаны нефтяным процветанием.

Знаковая фраза "Нет никаких причин, которые бы помешали нам, арабам, контролировать американские компании" была произнесена на "арабской улице" еще в семидесятые годы. Однако вся пикантность ситуации состояла в том, что о "нас, арабах", говорил тот самый Роже Тамраз, ливанский армянин, в те годы - владелец First Arabian Bank.

Ливан до гражданской войны был признанным финансовым центром Ближнего Востока и своеобразным "связующим звеном" между этим регионом и финансовой системой стран Запада, а Бейрут считался региональной финансовой столицей: здесь было 73 банка, из которых 34 - ливанских, остальные - филиалы крупнейших американских и западноевропейских банков. Влияет ли на политику направление финансовых потоков - вопрос риторический, и в коридорах бейрутских банков никто не заблуждался, что своим процветанием они обязаны именно арабским нефтедолларам. Но это не более чем штрих в общей картине. А спор, стали ли позиции армян в арабском нефтяном бизнесе причиной или следствием армяно-арабской дружбы, - не более чем римейк дискуссии о "яйце и курице".

Однако именно старт каспийской нефтяной стратегии Роже Тамраз счел удобным моментом для того, чтобы возродить в конце ХХ века традиции "левантийских интриганов" прошлого столетия. К этому моменту господин Тамраз уже успел покинуть неспокойный Ливан и перебраться в США, где он спешно перекрестился в "Роджера Тамраза", и даже основать здесь неплохой нефтяной бизнес. И в те дни, когда слова "Каспий, нефть, трубопровод" замелькали на страницах газет, Тамраз выступил с инициативой провести экспортный трубопровод из Азербайджана в турецкий Джейхан... через Нагорный Карабах и Армению.  Мол, в таком случае взаимная заинтересованность Азербайджана и Армении в нефтяном транзите сыграет роль лучшего гаранта мира. При этом его Oil Capital Limited должно было принадлежать 5% долевого участия в будущей "трубе". Цифра прямо-таки мистическая: кличку "Господин пять процентов" носил Галуст Гюльбенкян, получивший пятипроцентный пай сначала в "Турецкой нефтяной компании", а затем - в "Ирак петролеум", и ровно столько же - 5% - составляет в армянской среде та самая традиционная "национальная дань".  

Сегодня можно только догадываться, хотел ли Тамраз таким образом вручить Армении, а через нее - арабским дельцам "ключи" от нефти Прикаспия или же намеревался просто "погреть руки": лично для Роджера Тамраза это означало бы 125 миллионов долларов, плюс дивиденды крупного политического лоббиста, миротворца, наконец, национального героя... Но очень трудно поверить, что Тамраз, начинавший свою карьеру в "нефтедолларовых" банках Бейрута, не знал, что по территории этой страны проходил один из важнейших экспортных нефтепроводов, который не сохранил Ливан ни от гражданской войны в 1975 году, ни от ввода израильских войск.

Как потом напишет об этой истории Дэвид Игнатиус на страницах The Washington Post, Роджер Тамраз сделал то, что сделал бы любой старательный студент, изу-чающий политическую систему США: он начал оказывать финансовую помощь правящей партии. А так как на дворе стоял 1995 год, то щедрые дары адресовались Демократической партии Билла Клинтона.

Вести разговор по принципу "деньги в обмен на трубу" Тамраз не решался. Но пожертвования давали ему доступ на обеды, коктейли, "кофейные вечера" с участием президента и действующих чиновников... Как позже говорил  Тамраз в Сенате, он хотел получить доступ в Белый дом и даже однажды обсудил идею "трубопровода мира" лично с Клинтоном. Как потом заявлял журналистам бывший посол США в Азербайджане Ричард Козларич, уже ушедший к тому времени с дипломатической службы, "моя реакция, как и реакция многих в Вашингтоне, была такой - этот проект не имеет никакого смысла. По крайней мере он предлагал то, что сам финансировать был не в состоянии". Правда, приглашениям Тамраза в Белый дом воспрепятствовало ЦРУ, и тогда за дарителя вступился председатель национального комитета демократов Джон Фаулер. Собственно, его звонок в "структуры исполнительной власти" и явился тем самым политическим криминалом: законодательство и политические традиции США подобного не допускают.

Самое удивительное, что в те же годы идея "трубопровода мира" была проверена на практике. Роджер Тамраз обсуждал идею "трубопровода мира" не только с чиновниками клинтоновской администрации. 30 ноября и 1 декабря 1995 года он встречался в миланском отеле Four Seasons с Александром Коржаковым, в то время главой службы безопасности Ельцина, и Павлом Бородиным, советником Ельцина.

Потом по страницам газет будут гулять самые разные версии, что именно обсуждалось в Милане. По одним данным, речь шла о финансовых вливаниях в предвыборную кампанию Ельцина и Клинтона, причем предложения оказались такими, что Роджер Тамраз посчитал необходимым встретиться по возвращении с представителем ЦРУ и передать ему полученную информацию. По другим, в обмен на финансовую помощь команде Ельцина Тамраз хотел получить политическую поддержку своего "трубопроводного проекта" - по некоторым данным, говорили с Роджером Тамразом сотрудники центральноазиатского отдела ЦРУ, что, скорее, указывает на каспийскую трубу, чем российские выборы. Официального подтверждения эта версия так и не получила, однако вскоре о "трубопроводе мира" действительно заговорили в Москве. Правда, применительно к Чечне. Накануне выборов требовалось срочно прекратить войну в непокорной Ичкерии, и Борис Березовский предложил идею "трубопровода мира": его роль должна была сыграть "северная ветка" Баку - Грозный - Новороссийск. Вскоре в дагестанском местечке Хасавюрт будут подписаны знаменитые Хасавюртские соглашения о выводе из Чечни российских войск. Вместо желанной политической поддержки идеи "трубопровода мира" случился банальный плагиат. Да еще к тому же неудачный: как показало развитие событий в "постхасавюртовской" Чечне, нефтедоллары оказались очень слабой страховкой от войны.

Бодался парусник с танкером

Есть, впрочем, в джейханской эпопее еще одна страница, которая заслуживает самого серьезного внимания. В то время как в Азербайджане запускали проект БТД, в Армении приступили к осуществлению собственного "суперпроекта". В плавание вокруг Европейского континента вышел парусник "Киликия" - этакое живое воплощение мечты об "Армении от моря и до моря". Парусник этот якобы полностью повторял корабли армянских купцов средних веков, когда в Киликии на берегу Средиземного моря существовало армянское государство. Руководителем проекта оказался небезызвестный Зорий Балаян. А геополитическая его основа прослеживалась весьма четко: в очередной раз создать "промоушн" вокруг притязаний на территорию Турции. Причем уже не на те самые шесть вилайетов, а на часть ее средиземноморского побережья.

Немного истории

В самом деле, Киликия, расположенная на стыке Малой Азии и Ближнего Востока, на протяжении веков не раз становилась яблоком раздора, а еще чаще играла роль "буфера" между крупнейшими империями. Здесь властвовали византийцы, арабы, крестоносцы, франки, сельджуки, могулы, мамлюки... На очередном "историческом повороте", точнее в начале XII века, в Киликию, как уже многократно указывалось в прессе, стали стягиваться бежавшие из ортодоксально-православной Византии на более веротерпимый Арабский Восток армяне. Вскоре здесь действительно возникло полунезависимое армянское государство. Просуществовало оно несколько десятков лет - армянские правители в конце концов оказались жертвами собственной политики лавирования между сильными мира сего. Под власть Османской империи Киликия вместе с ее центром в Адане перешла в 1514 году, после чего многовековой "чехарде" был положен конец. И, по мнению того же Эрика Файгла, "период правления Османов, начавшийся в 1514 г., был, несомненно, самым благотворным и стабильным в истории армян Киликии".

Второй раз о Киликии с ее исключительно важным геополитическим значением - по сути, именно здесь проходит главный транспортный путь из Европы на Ближний Восток - вспомнили к XIX веку, когда в европейских столицах уже готовились "загнать Турцию в вилайет Конья". Лозунг "защиты христиан" был слишком удобным, чтобы им никто не воспользовался, а район между реками Сейхан и Джейхан занимал слишком выгодное географическое положение, чтобы на него никто не позарился. Уже после провала мятежа в Ване, когда его организаторам, - а это были главным образом прибывшие из России армяне - пришлось позорно бежать вместе с отступавшей российской армией, группа армянских фанатиков решила объявить весь регион между реками Сейхан и Джейхан "автономным". Инициатором этой смехотворной операции, указывает известный историк Эрик Файгл, был Михран Дамаджян, один из организаторов армянского восстания в Сасуне. Когда же французы, в чью оккупационную зону входила тогда Киликия, попытались посадить его на место, он объявил "Независимое армянское государство Киликии", с группой ослепленных фанатизмом террористов занял Дворец правителей Аданы и в качестве представителя "армянской национальной делегации" объявил себя "армянским правителем под французским протекторатом". Фарс закончился через час после того, как французский командир категорически потребовал у Дамаджяна и его "правительства" немедленно закончить "эту нелепую комедию". Однако далеко не все события того времени были "нелепой комедией". 11 декабря 1918 года французский батальон из 400 армян - исступленных фанатиков - захватил город Дертйол в окрестностях Мусадага - высшей точки Таврских гор - и места известного армянского мятежа. В самом деле, согласно проекту договора, составленному англичанином Марком Сайксом и французом Жоржем Пико (договоры Сайкс - Пико, 1916 г.), и результатам конференции в Сен-Жан Моресне (1917 г.) Киликия должна была составлять часть зоны французского влияния, и армяне всерьез надеялись приступить из Киликии к строительству моста к Черному морю, чтобы заложить таким образом основу "Великой Армении от моря и до моря". Здесь уже обосновались пришедшие вместе с французской армией армяне из Восточного легиона, сюда же хлынули десятки тысяч армян из Сирии и Египта, уверенные, что уж теперь-то Фортуна на их стороне...

Однако мятеж в Киликии закончился провалом. Визит французского дипломата Жоржа Пико к новому турецкому правительству Мустафы Кемаля означал для армян крушение всех надежд. Так или иначе, 20 октября 1921 г. между турецким правительством и представителем Франции Франклином Буйоном было заключено соглашение, которое содержало требование о безоговорочном выводе французских войск, и большинство прибывших в Киликию под защиту французских штыков армян предпочли ретироваться вместе с французской армией.

Строго говоря, события в Киликии всегда оставались одной из самых "раскрученных" тем в армянской среде. Именно им посвящен роман австрийца Франца Верфеля "Сорок дней Мусадага", на который в армянской среде иногда ссылаются как на исторический документ. Однако после старта проекта БТД в армянских кругах началась форменная истерия. С одной стороны, противники БТД, - а их, в силу геополитической значимости трубопровода, было предостаточно - пытались просто использовать "армянский фактор" в своей игре. С другой - в армянских кругах понимали, что появление такого сверхважного объекта в их планы не входит.

Опасная "мечта" тонет в нефти 

Попытки армян во что бы то ни стало не допустить реализации трубопровода Баку - Тбилиси - Джейхан продолжались даже тогда, когда половина трубопровода была построена. Сначала армяне, оценивающие Баку - Тбилиси - Джейхан как "окружающий армян азербайджано-турецкий круг", стали открыто угрожать трубопроводу террористическими актами. Но после пыл остыл и они стали действовать более предусмотрительно. Результатом именно такого поведения армян Грузии стали выступления грузинских экологов, что трубопровод представляет угрозу для окружающей среды. Провокация армян удалась - строительство грузинского участка Баку - Тбилиси - Джейхан было временно приостановлено. И только после дополнительных гарантий по экологической безопасности и, естественно, денег, которые обязались выплатить акционеры BTC Сo, строительные работы на грузинском участке трубопровода были продолжены. Попытки армян бросить тень на Баку -Тбилиси - Джейхан продолжаются и сейчас. Однако сегодня, когда в Джейхане уже заправляются танкеры, а в Анкаре строят планы превратить его во "второй Роттердам", громкие акции с парусниками вряд ли могут изменить ситуацию. Так что мечта об "Армении от моря и до моря" утонула в большой нефти Джейхана.