«СРЕДНЯЯ ДЕРЖАВА»

В то время как США пытаются отстоять положение мировой сверхдержавы перед лицом растущей экономической и дипломатической мощи Китая, а также на фоне противостояния Запада и России мир поставлен перед фактом меняющейся геополитической реальности, в которой новое значение стал приобретать такой термин, как «средняя держава», или middle power. Этот процесс идет рука об руку со строительством так называемого многополярного мира. Концепция многополярного мира представляет заманчивую перспективу для средних держав в их стремлении к усилению своего политического и экономического влияния на международной арене.

Термин «средняя держава» далеко не новый. Концепция «средней власти» была определена еще в конце XVI века, когда итальянский политический мыслитель Джованни Ботеро разделил мир на три типа государств: grandissime (империи), mezano (средние державы) и piccioli (маленькие державы). По определению Ботеро, средняя держава «обладала достаточной силой и авторитетом, чтобы стоять самостоятельно без помощи других». 

Далее утвердилось мнение, что средние державы - это государства, которые обладают «умеренной» способностью влиять на поведение других государств. Средние державы характеризуются стремлением к региональной интеграции и в то же время созданию и сохранению собственного лица, отличающегося от слабых государств в своем регионе. Также на мировой арене им присуще стремление к поиску многосторонних решений и компромиссов, посредничеству, и, самое главное, они стараются избегать прямой конфронтации с великими державами. Во время холодной войны, а также в начале XXI века средними державами часто называли такие страны, как Канада и Австралия. Всего же в разное время к списку средних держав причисляли примерно 50 стран, среди которых значились Египет, Алжир, ЮАР, Аргентина, Мексика, Индонезия, Иран, Турция, ОАЭ, многие страны ЕС, Новая Зеландия и другие. 

Между тем сейчас к средним державам скорее относят те государства, которые не желают принимать чью-либо сторону в противостоянии Запада и России или США и Китая. То есть, исходя из новых геополитических реалий, из списка средних держав можно исключить такие страны, которые имеют развитую экономику и однозначно находятся на стороне Запада и НАТО, как, например, Канада, Австралия или Южная Корея. С учетом этих поправок и начинают вырисовываться контуры будущего геополитического расклада. Выстраивается новое геостратегическое пространство, где средние державы все больше действуют независимо, подают свой голос, пробуют свои силы и диктуют условия, но при этом избегают прямой конфронтации с великими державами, активно отказываются принимать чью-то сторону. Средние державы все чаще и все более явно демонстрируют свой прагматизм. Часто такие государства объединяют общим названием - «глобальный Юг». Многие из них являются членами Движения неприсоединения, некоторые входят в ряды «Большой двадцатки». 

Можно сказать, что мировой финансовый кризис 2007-2008 годов, когда страны Запада в лице «Большой семерки» однозначно не справились с управлением международной финансовой системой, стал своеобразной отправной точкой зарождения нового определения термина «средняя держава». Именно тогда для урегулирования кризиса и пришлось прибегнуть к формату «Большой двадцатки». Надо признать, что не слишком хорошо справились крупные державы и с управлением последствий пандемии коронавируса. Параллельно международные отношения уже прилично штормило от экономического и опосредованного военного противостояния США и Китая. А затем началась война в Украине. 

На этом фоне возрождение духа Движения неприсоединения является очень характерным моментом. Многие страны считают неприсоединение более безопасным вариантом для своего стратегического настоящего и будущего. Они понимают, что лучше и безопаснее избегать присоединения к политическим блокам под руководством Вашингтона или Москвы, которые привычно используют тактику давления. Вместо преимуществ принадлежности к их блокам они, наоборот, накладывают серьезные ограничения, сокращают пространство для маневров, заставляют жертвовать важными, порой стратегическими интересами.  

Самый яркий пример средней державы наших дней - это, конечно, Турция. Как ее еще все чаще называют в зарубежных СМИ, «постзападная держава». Так, Турция, несмотря на членство в НАТО, не является ближайшим союзником США, не воспринимается как однозначная часть западного блока, особенно в смысле идеологии, культуры и идентичности. Вместо этого она эффективно балансирует среди интересов крупных держав, надеясь найти для себя больше возможностей в различных сферах. Анкара эффективно и уверенно преследует собственные интересы на Ближнем Востоке, в Средиземноморье, на Южном Кавказе и в Центральной Азии. И, как следствие, как у стран Запада, так и у России и Китая не остается другого выхода, как уже не диктовать Турции свои условия, а искать, как можно с ней договориться. При этом все чаще российские и западные эксперты в своих комментариях признают, что именно прагматизм Турции и ее региональные амбиции составляют широкое поле для сотрудничества. Например, ряд экспертов предлагают Вашингтону больше сосредоточиться на экономическом сотрудничестве с Турцией, чтобы она в этом чувствовала опору, когда пытается балансировать против интересов России и Китая. 

Таким же государством становится и ближайший союзник Турции - Азербайджан, который давно и тоже активно и успешно занимается консолидацией своего экономического, политического, дипломатического и военного потенциалов. И который, пользуясь своими накопленными возможностями и преимуществами, сумел отстоять территориальную целостность и теперь однозначно признается самым сильным государством на Южном Кавказе и влиятельной силой в Каспийском регионе. Стоит отметить и посреднические возможности Баку, к которым уже не раз прибегали мировые акторы. 

Также к статусу средней державы, к примеру, стремится Венгрия. Эта страна, несмотря на свою зависимость от Запада и России в разных сферах, все чаще напористо проводит многовекторную политику. Будапешт, кстати, активно развивает отношения со странами Организации тюркских государств, в первую очередь с Турцией и Азербайджаном, стремится стать посредником в отношениях между Европейским Союзом и странами тюркского мира. Будапешт действует на фундаменте прагматичной системы взаимовыгодного партнерства, пытается выработать свою индивидуальную стратегию развития, основанную на исторических ценностях. Цель Венгрии на ближайшие десять лет - стать новой «средней силой» Европы. Еще один кандидат на то, чтобы стать чем-то большим, чем региональная держава, которой она является сейчас, - Индонезия. То же самое справедливо по отношению к  Саудовской Аравии и ОАЭ. И список этот можно продолжить.

Таких стран, как Турция, станет в будущем больше - они не будут ни врагами, ни союзниками, а попытаются изо всех сил сохранить свою независимость, будут везде искать свой интерес. Это и есть настоящая Realpolitik (реальная политика). 

Однако насколько будет эффективен такой миропорядок, к чему приведет отсутствие глобального гегемона или «мирового полицейского»? 

Так, существует мнение, что глобальная мультиполярность опасна, и поэтому Запад должен служить балансирующей силой, чтобы поддерживать международный порядок, основанный на правилах. В независимом поведении средних держав, таким образом, уже видятся не независимые прагматичные договороспособные силы, а, скорее, скрытые сторонники России и Китая. Утверждается, что глобальная многополярность все равно будет делиться на несколько сфер региональной однополярности, в которых будет свой лидер, что опять-таки влечет соперничество и может вылиться в опасные ситуации, если не признается однозначный авторитет Запада. Либо же у средних стран существует риск вновь попасть под зависимость России или Китая.

Как известно, Москва постоянно говорит о своей важной роли в поддержании глобального баланса сил и построении многополярной международной системы. Пекин со своей стороны также поддерживает эту идею. Содействие многополярности является частью внешней политики Китайской Народной Республики, провозглашающей уникальную роль Китая в изменении международного порядка в соответствии с его собственным мировоззрением. В этом случае американские эксперты говорят о роли США и Запада в целом именно как об уравновешивающей силе. Отмечается, что Вашингтон должен лишать противников возможности формировать региональные однополярные центры, противодействовать распространению и утверждению идеи, что так называемый «многополярный мир» принесет больше процветания и суверенитета средним и малым державам в региональном масштабе. Во время переговоров с представителями нейтральных государств американские официальные лица должны подчеркивать, что такие инициативы, как китайский BRI, ЕАЭС, БРИКС, являются попытками разделить мир на сферы региональной однополярности с Пекином и Москвой во главе. 

«В конечном счете, победит ли Запад в своей новой большой игре против своих геополитических противников, зависит от расстановки ключевых, часто нейтральных держав. Экзистенциальный вызов, брошенный американскому руководству в результате российского вторжения в Украину и экономического подъема Китая (оба из которых угрожают международному порядку, установленному после Второй мировой войны), сделал необходимостью противодействие идее многополярной дипломатии и поддержку со стороны средних держав». Именно так видят ситуацию молодые американские эксперты Аксель де Верноу, младший научный сотрудник Йорктаунского института, и Уилл Килм, недавний выпускник Школы государственной политики Джеральда Р. Форда Мичиганского университета. Их статья под заголовком «Большая американская стратегия для средних держав» опубликована на страницах The National Interest 24 августа 2023 года. Таким образом, получается, что средние державы, не желая быть втянутыми в противостояние различных геополитических центров, рискуют оказаться на его самом переднем крае.  

С другой стороны, в мире, где изменения происходят гораздо чаще, чем раньше, где на первый план все более явно выдвигаются климатические факторы, где экономические риски возникают порой вопреки предсказаниям экспертов, делать столь долгосрочные выводы вряд ли будет правильным. Скорее всего, действительно XXI век будет «золотым веком» именно средних держав, и именно они будут определять будущее лицо мирового геопорядка.