ТУРЕЦКИЙ ГАМБИТ

В последнее время наблюдаются определенные подвижки в диалоге между Турцией и Евросоюзом. Хотя говорить о кардинальном изменении позиции Брюсселя и ведущих европейских стран по вопросу о вступлении Турции в состав ЕС пока не приходится, очевидно, что Старый Свет все более задумывается о том, каковыми могут быть для него последствия в случае окончательного закрытия перед Анкарой перспективы вхождения в Евросоюз.

Один из пяти разблокирован, или Анкара получает четкий сигнал

О возможных подвижках на переговорах по вопросу о членстве Турции в ЕС стали говорить после того, как Франция, выступающая в роли европейской державы, весьма скептически рассматривающей подобную перспективу, позволила себе сделать ряд реверансов в сторону Анкары. Официальный Париж в лице главы французского МИД Лорана Фабиуса заявил о готовности укрепить дружественные отношения с Турцией и снять вето с одного из пяти заблокированных разделов в переговорном процессе между Анкарой и ЕС, касающегося вопроса о "региональной политике и координации структурных инструментов".

Министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу, в свою очередь, отметил: "Мы получили четкий сигнал, что Франция снимет вето. Можно сказать, что в отношениях Турция - Евросоюз будет преодолено важное препятствие".

Несомненно, жест Парижа является довольно обнадеживающим событием с точки зрения развития турецко-французских отношений и возможной активизации переговоров между Анкарой и Брюсселем. Вместе с тем пока трудно сказать, приведет ли смягчение позиции Франции в вопросе членства Турции в ЕС к скорому достижению той стратегической цели, к которой Анкара упорно двигается последние 50 лет.

Во всяком случае, как считает, например, турецкое издание Mil-liyet, изменения в политике Франции по отношению к Турции вовсе не означают, что она окажет абсолютную поддержку усилиям Анкары на пути к полноправному членству в ЕС. Ведь правительством президента Франции Франсуа Олланда в этой связи не было сделано каких-либо особых знаков.

Не стоит забывать и про еще один серьезный раздражитель во французско-турецких отношениях - вероятность повторного рассмотрения в парламенте Франции законопроекта о криминализации отрицания так называемого "геноцида армян". Анкару не может не беспокоить то обстоятельство, что депутат от Союза за народное движение Валери Буайе вновь внесла на рассмотрение французского парламента законопроект (улучшенный, по ее словам), предусматривающий наказание за отрицание пресловутого "геноцида" годом лишения свободы и/или штрафом в 45 тысяч евро.

Несмотря на вполне понятный скепсис турецких СМИ и различных мировых экспертов по поводу перспективы вступления Турции в Евросоюз, нельзя не заметить, что ряд ведущих европейских государств, традиционно демонстрирующих холодное отношение к Турции, действительно стали подавать знаки смягчения своей позиции. Речь идет не только о Франции, но и о Германии, показателем чего являются достаточно радушные в отношении Турции заявления канцлера ФРГ Ангелы Меркель. В рамках своего визита в Турцию фрау Меркель выразила намерение перезапустить диалог между ЕС и Анкарой и даже повлиять на существенное потепление французско-турецких отношений.

Главная причина подобных, если можно так сказать, протурецких настроений - это, конечно же, усиление роли самой Турции как великой региональной державы. С этим обстоятельством европейцы просто не могут не считаться. Но, кроме того, дают о себе знать и недавние резкие заявления официальной Анкары, выразившей готовность в любой миг собственноручно перечеркнуть свой полувековой маршрут в направлении европейской интеграции.

"Не конец света", или Маневрирование между Западом и Востоком

"Геостратегической бомбой" окрестили турецкие СМИ недавние заявления премьер-министра Реджепа Тайипа Эрдогана о готовности Турции распрощаться с Евросоюзом и вступить в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Обвинив Брюссель в нежелании открыто обозначить свою позицию по поводу членства Турции в ЕС, Эрдоган констатировал, что для его страны это "не конец света" и она "продолжит устойчиво развиваться и вне европейского блока".

ШОС, упомянутая Эрдоганом в качестве возможного варианта внеевропейского развития Турции, отнеслась к заявлению турецкого премьера с большим интересом. Собственно, еще летом прошлого года эта организация предприняла конкретные шаги к сближению с Турцией, которой был предоставлен статус государства-партнера по диалогу с ШОС. Не исключено, что уже в ближайшее время Турция получит статус наблюдателя при ШОС, и это позволит ей участвовать в саммитах организации на уровне глав государств.

Анкара, озвучив подобную перспективу, косвенным образом демонстрирует свое стремление играть важную роль не только в ближневосточной, но и центральноазиатской политике. Ведь, став участником ШОС, Турция, действительно, получила бы возможность вплотную влиять, наряду с Россией и Китаем, на процессы в данном регионе - задача вдвойне привлекательная для Анкары еще и с учетом того, что в данную структуру входят и тюркские страны Центральной Азии. Как пишет австрийское издание Standard, "в возникшем новом триумвирате Анкара обрела бы статус патрона тюркоязычных республик".

На первый взгляд Россия, традиционно остерегающаяся влияния Турции на исторический Туркестан, должна была бы скептически отнестись к перспективе вступления Турции в ШОС. Однако Москва осознает, что по ряду краеугольных вопросов глобальной политики она обречена если не на союзничество, то на партнерство с Анкарой. Особенно если иметь в виду, что и Россия, и Турция, как великие евразийские державы, отвергаются, по сути, Западом в качестве возможных полноправных участников интеграционных процессов на евроатлантическом пространстве. Тем самым возможный отказ Турции от курса на вступление в ЕС, что в действительности не исключает затем присоединения этой страны к ШОС, может привести в конечном счете к тому, что Москва и Анкара станут локомотивами евразийской интеграции. И это для России гораздо важнее возможных издержек от предполагаемого углубления отношений Турции с центральноазиатскими странами. Тем более что в стратегическом плане эти отношения не будут противоречить традиционным интересам России, стремящейся, прежде всего, не допустить усиления военно-политического присутствия Запада в регионе. Именно поэтому Кремль и не возражает против вступления Турции в ШОС в обозримой перспективе. Не случайно в этой связи, что Эрдоган акцентировал внимание на том, что данный вопрос он обсуждал с президентом РФ Владимиром Путиным.

Между тем очевидно и то, что "шанхайские" порывы Анкары могут иметь последствия и для ситуации на Южном Кавказе. Исторически любое сближение России и Турции, укрепление сотрудничества между ними благотворно влияют на региональную безопасность, способствуя и разрешению терзающих Кавказ конфликтов.

Так что европейские лидеры, даже при определенном утрировании Эрдоганом возможности "шанхайского" выбора, не могут не отдавать себе отчета в том, что, закрывая перед Турцией двери в ЕС, они просто вынуждают ее обратить свои взоры на Восток. Чем, конечно, лишь льют воду на мельницу тех мировых игроков, которые заинтересованы в сдерживании Евросоюза, предотвращении распространения его влияния на евразийские регионы.

Вместе с тем в ЕС понимают и то, что "Шанхай" представлен Эрдоганом в качестве возможной альтернативы евроинтеграции не только для обозначения интереса Анкары к ШОС, но, собственно, и для того, чтобы заставить Евросоюз пошевелиться, ускорить процесс принятия Турции в свои ряды. Именно в этом ракурсе следует рассматривать новые заявления турецких лидеров о том, что ЕС и ШОС не являются альтернативами друг другу и членство в одной из этих структур не исключает членство в другой.

Наряду с этим сигналом ЕС вынужден учитывать и фактор быстро растущей турецкой экономики, сотрудничество с которой чрезвычайно значимо для интересов Евросоюза, продолжающего страдать от непрекращающегося долгового кризиса ряда входящих в Евросоюз стран. С учетом этого обстоятельства заявление турецкого министра по делам ЕС Эгемена Багыша, что в экономическом плане Евросоюз нуждается в Турции гораздо больше, чем Турция в ЕС, вовсе не является преувеличением.

Вся эта ситуация указывает, с одной стороны, на метания Турции между различными векторами ее стратегических интересов. Но, с другой, именно возрастающая роль Анкары в геополитике различных регионов дает ей возможность практически обсуждать смену ориентиров. Ведь при любом раскладе она будет предусматривать место Турции в качестве одного из ключевых игроков, будь то в  рамках ЕС или ШОС. Так что геополитическое маневрирование Турции между Западом и Востоком, между перспективами интеграции в рамках европейского пространства или евразийских организаций, по большому счету, призвано продемонстрировать растущий вес Турции в мировых делах.