НУЛЕВОЙ РЕЗУЛЬТАТ

Бывший еврокомиссар по вопросам расширения и политики добрососедства Штефан Фюле ближе к концу своих полномочий был вынужден признаться, что зачастую ступор во взаимоотношениях ЕС с участниками программы "Восточное партнерство" (ВП) был продиктован одинаковым подходом ко всем постсоветским странам со стороны Брюсселя. Хотя здравый смысл подсказывает выбрать тактику индивидуального подхода с учетом различий политико-экономических показателей, местных традиций и ценностей этих стран. Поэтому с некоторых пор перспективы "Восточного партнерства" в какой-то мере начали приобретать расплывчатые контуры, хотя все-таки теплилась надежда на успех нового состава ЕК. Примечательно, что преемник Ш.Фюле на вышеуказанном посту Йоханнес Хан сразу же заявил о намерениях Еврокомиссии (ЕК) исправить данный перекос. Оптимизм в отношении программы ВП подкреплялся также заявлениями некоторых брюссельских чиновников накануне Рижского саммита. В частности, президент Европарламента (ЕП) Мартин Шульц отметил необходимость пересмотра политики "Восточного партнерства" в связи с новой геополитической ситуацией в Восточной Европе. По его мнению, данная программа должна быть более эффективной и дифференцированной, чтобы дать конкретные результаты в сфере торговли и реализации визового режима. Не менее важно подумать также и над улучшением коммуникационной стратегии. Еще конкретнее высказался посол по особым поручениям в вопросах "Восточного партнерства" Юрис Пойканс. Он заявил, что на Рижском саммите "Восточного партнерства" Грузии, Украине и Молдове будет оказана поддержка в реализации договоров об ассоциации. Причем Украина и Грузия, стремительно идущие к безвизовому режиму, на Рижском саммите получат важные знаки поддержки реализации договоров об ассоциации со стороны ЕС. В свою очередь Армении, Азербайджану и Беларуси сделают особые предложения. К тому же возможна разработка нового договора об ассоциации между ЕС и Арменией. 

Однако практически нулевые результаты Рижского саммита не оправдали даже весьма скромных ожиданий. ЕС не смягчил вожделенный визовый режим жителям Украины и Грузии. Канцлер Германии А.Меркель заявила, что в данный момент это невозможно, так как требуется провести серьезные реформы в этих странах. Естественно, с учетом выполнения требований Брюсселя. Особого внимания заслуживает заявление канцлера Австрии Вернера Файмана, сделанное по прибытии на саммит: "Обещать что-то, чего мы не можем выполнить, не стоит. Так не поступают с хорошими друзьями. С моей точки зрения, говорить о членстве в ЕС для них было бы нечестно. Убежден, что у стран ЕС и "Восточного партнерства" есть много возможностей для сотрудничества". 

Такая постановка вопроса, практически полностью перекликающаяся с позицией Азербайджана, более чем достойна уважения. Во-первых, потому что именно брюссельские чиновники и высокопоставленные политики ведущих европейских стран периодически подогревали завышенные ожидания некоторых стран "Восточного партнерства", иногда делая многозначительные заявления с туманным намеком на членство в ЕС. Хотя в проекте такой финал не зафиксирован. Во-вторых, со временем стало понятно, что не все направления по сотрудничеству, предусмотренные ВП между ЕС и постсоветскими странами, являются приоритетными для Брюсселя. Проявляя трепетную заботу о собственной энергетической безопасности и порой пытаясь оказывать чрезмерно жесткое давление в сфере укрепления демократии и естественных прав человека (зачастую безосновательно и на свой лад), ЕС выглядел не особо расторопным на двух других площадках. В частности, в сфере экономической интеграции и конвергенции с отраслевой экономической политикой ЕС, включая создание зон свободной торговли. Брюссель главным образом заботился об открытии новых рынков для европейских товаров в постсоветских странах. Что же касается перевода экономик этих стран на европейские стандарты, ЕС не торопится поддерживать их ни финансовыми, ни высокотехнологическими средствами. В этом плане смехотворные 600 млн. евро, выделенные Брюсселем для поддержки экономических реформ в этих странах, вызывают иронию. Не говоря уже о странностях распределения этого "пирога" со стороны Брюсселя между участниками проекта. Например, агрессорская Армения, оккупировавшая 20% азербайджанских земель, а также имеющая территориальные претензии ко всем сопредельным странам, оказалась на втором месте среди стран ВП по объему выделенной ЕС помощи. А вот Азербайджан, столкнувшийся с наличием миллиона беженцев и вынужденных переселенцев, Брюссель определил на последнюю строку данного списка. Практически аналогичную аморфность ЕС проявляет и по пункту развития контактов между людьми. В борьбе с незаконной миграцией Брюссель как раз то проводит последовательную политику. А вот в плане либерализации визового режима воз и ныне там. Все перечисленные моменты говорят о том, что хотя Брюссель и декларирует равноправные партнерские взаимоотношения со странами "Восточного партнерства", в реальности выявляется его незаинтересованность в таком формате. Вместе с тем, явно или завуалированно, ЕС пытается навязать свои условия. Кто-то скажет, что это вполне естественно, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. И поэтому Брюссель вправе выдвигать собственные требования. Но тут речь не о чужом монастыре, а о Евросоюзе и пока только о сотрудничестве по некоторым направлениям на принципах равноправия. Так что ЕС также не следовало бы диктовать свои условия в чужом монастыре (в странах "Восточного партнерства"), исходя исключительно из собственных интересов. 

Отсюда вытекает и третья матрица непростых взаимоотношений Брюсселя со странами "Восточного партнерства". Почему же ЕС, демонстрирующий исключительно прагматическую политику для продвижения собственных интересов, с раздражением воспринимает аналогичную позицию постсоветских стран? Разве это не свидетельствует о том, что ЕС вовсе не рассматривает эти страны равноправными партнерами? Хотя Брюссель утверждает, что отношения со всеми странами "Восточного партнерства" строятся на принципах равенства. Но так ли это на самом деле? И вообще, насколько верен такой подход? По параметрам своего экономического и военно-политического развития, а также способностью влиять на региональные процессы эти страны, образно говоря, относятся к разным весовым категориям. Поэтому, как минимум, по содержательности и объему сотрудничество между ЕС и каждой отдельно взятой страной "Восточного партнерства" обязательно будет разниться. Вполне естественно, что площадки этого сотрудничества для всех стран обязательно должны быть одинаковыми. С другой стороны, какой здравой логикой можно объяснить стремление ЕС выстроить равноценные отношения и со страной, подвергшейся агрессии, и со страной-агрессором в рамках одного проекта? 

Да и в вопросе урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве Брюсселю нечем похвастаться. По отношению к конфликтам в Грузии и Украине ЕС демонстрирует завидную ретивость, в отличие от того же армяно-азербайджанского, что, кстати, является еще одним доказательством его ангажированности. Брюссель свою селективную (именно селективную, а не дифференцированную) позицию всякий раз пытается объяснить тем, что ЕС официально не задействован в процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта. Но проблема заключается в том, что даже приднестровский конфликт, где ЕС является одним из наблюдателей, никак не разрешится. Значит, вопрос не в вовлеченности в той или иной степени, а в присутствии или же, скорее всего, отсутствии политической воли и заинтересованности. Судя по всему, Брюсселю очень удобно занимать созерцательную позицию при любом раскладе. Еще один немаловажный факт, весьма красноречиво доказывающий селективный подход ЕС. Трагические события в Украине, разыгравшиеся примерно полтора года назад, практически стали результатом ультиматума об однозначном выборе, который Брюссель выдвинул тогдашним украинским властям. Но сегодня ЕС сомнительно любезно предлагает агрессорской Армении, уже вступившей в ЕАЭС, разработать устраивающий ее вариант договора. Если все страны "Восточного партнерства" равны для Брюсселя, то с какой стати Армении предоставляются такие необъяснимые преференции? После всего этого следует ли удивляться сообщениям некоторых европейских СМИ еще накануне встречи в Риге, что этот саммит "Восточного партнерства" фактически продемонстрирует провал программы ЕС, согласно которой шесть постсоветских республик должны были выйти из-под влияния Москвы. И Брюсселю в этом обвинить некого, кроме как собственную политическую близорукость, а вернее, слепоту.