ПЕРВАЯ РЕСПУБЛИКА И КЕМАЛИСТСКАЯ ТУРЦИЯ

В рамках прошедших в нашей стране торжественных мероприятий, приуроченных к празднованию 90-й годовщины образования АДР, в выступлениях некоторых историков и экспертов активно звучал тезис об особой роли Турции в этом событии. Действительно, турецкие военные сыграли важнейшую роль в физическом спасении азербайджанской нации, которая весной - летом 1918 года осталась беззащитной перед лицом армянских вооруженных банд и военных частей большевистского Баксовета. Нельзя недооценивать также поддержку турецких военных и политиков в деле становления независимой АДР.

В то же время следует учитывать, что турецкий фактор сыграл далеко не однозначную роль в истории Первой Республики. Архивные данные позволяют сделать вывод о том, что падение АДР и оккупация Азербайджана стали возможны в силу совпадения стратегических устремлений кемалистской Турции и cоветской России в данном регионе, заинтересованности обоих антиимпериалистических режимов во взаимной поддержке друг друга.

После поражения султанской Турции в первой мировой войне и подписания 30 октября 1918 г. Мудросского соглашения о перемирии, которое не только ознаменовало конец существования Османской империи, но и заложило основы расчленения Турции, в стране резко активизировалось национальное движение. Его лидеры, прежде всего Мустафа Кемаль, понимали, что без союза с Россией бороться невозможно. Приблизительно на этом этапе Мустафа Кемаль установил через своего эмиссара в Закавказье Фуада Сабита контакты с бакинским большевистским подпольем. К декабрю 1919 г. другой канал связи между Турцией и большевиками был установлен бывшим командующим Восточной группой турецких войск Халил пашой. При этом и тот, и другой параллельно поддерживали связь с правительством АДР. 

Основной задачей этих контактов были организация военной помощи кемалистам в Турции со стороны России, а также обеспечение стратегического коридора для связи Анатолии с Россией через Азербайджан. 28 января 1920 г. созванная в Стамбуле палата депутатов, состоявшая главным образом из сторонников освободительного движения, приняла "Национальный пакт", провозгласивший право Турции на независимость и целостность в границах, существовавших к моменту подписания Мудросского перемирия. В ответ на это 16 марта 1920 г. союзные войска ввели в Стамбуле военное положение, разогнали палату депутатов. В результате комитет, взявший на себя функции временного правительства, объявил о созыве в Анкаре нового меджлиса, облеченного чрезвычайными полномочиями. Новый меджлис, получивший название Великое национальное собрание Турции (ВНСТ), открылся 23 апреля 1920 г. Он декларировал независимость Турции и провозгласил себя единственной законной властью; было образовано правительство во главе с М.Кемалем. С момента создания ВНСТ его руководство взяло последовательный курс на сотрудничество с советской Россией, которая становилась единственным источником военно-технической, финансово-материальной и политической поддержки кемалистов. В поддержке ВНСТ была заинтересована и советская Россия. Не сумев "экспортировать" мировую революцию на Запад, большевики сделали ставку на распространение своего влияния на Восток, прежде всего на Турцию и Иран. 

Общность целей в упрочении своих региональных позиций и взаимная заинтересованность в поддержке друг друга привели к тому, что в Азербайджане и Москва, и Анкара заговорили на одном "политическом языке". Убедительные аргументы о подлинной роли турецкого фактора в организации большевистского переворота в Азербайджане в марте-апреле 1920 г. приводит американский ученый Тадеуш Свиетоховский. "В эти неистовые весенние дни, - отмечает он, - находившиеся в Баку турки-кемалисты, стремясь повернуть события в пользу анкарского правительства, вмешались в происходившее. В начале апреля они собрались для координации действий своих групп. Некоторые из участников собрания до этого работали совместно с азербайджанскими коммунистами и были в числе организаторов Турецкой коммунистической партии в Баку в марте. Координирующий центр, в который вошли Халил паша и Фуад Сабит, принял резолюцию, определившую политику Турции по отношению к азербайджанскому кризису. Ее тремя основными пунктами были: 

1) скорейшее свержение теперешнего, пробританского правительства Азербайджана и его замена правительством, способным сотрудничать с большевиками; 

2) создание комитета для осуществления изменений в правительстве, в которое войдут большевики с подразделениями по руководству пропагандой, печатью, издательской деятельностью и военными действиями; 

3) оккупация Баку Красной армией только по просьбе Турецкой коммунистической партии - по мнению комитета, которое разделяют Турецкая и Азербайджанская коммунистические партии, завоевания Азербайджана необходимо избежать". 

Данная резолюция была вручена командующему турецкими войсками на восточноанатолийском фронте Кязыму Карабекиру, рекомендации которого в свою очередь легли в основу знаменитого письма Мустафы Кемаля Ленину от 26 апреля. 

Таким образом, установление безусловного контроля над Закавказским регионом, прежде всего Азербайджаном, было необходимо обеим региональным державам для обеспечения канала военно-технической поддержки российскими большевиками правительства Мустафы Кемаля. В этом контексте для Москвы возрастала роль Азербайджана не только как коридора, который мог бы соединить Турцию и Россию, но и как сырьевой базы подпитки процесса перспективной большевизации Турции, тем более что там к этому времени активизировалась большевистская пропаганда, была легализована Турецкая компартия (Мустафа Кемаль вынужден был пойти на эти противоречащие идеологии и практике кемалистов, как потом оказалось, временные меры, чтобы завоевать симпатии российских большевиков). 

О значимости азербайджанского фактора в российско-турецких отношениях говорит уже тот факт, что первым внешнеполитическим актом ВНСТ - в день его открытия и за пять дней до захвата Баку (23 апреля 1920 г.) - был адресованный Азербайджану призыв "пропустить советские войска к границам Турции для обороны их от английских нападений". В это же время один из видных кемалистов и эмиссар Мустафы Кемаля в Баку Халил паша пытался убедить руководство АДР, что нет оснований опасаться прихода сил Красной армии, которые, как он утверждал, "всего лишь проходят через территорию Азербайджана на пути к Анатолии, где они вступят в турецкую освободительную войну". Халил паша, как отмечает Свиетоховский, "даже представлял доказательства добрых намерений русских, говоря, что он вскоре примет на себя командование 11-й армией". 

Несколько дней спустя - 26 апреля - М.Кемаль отправил советскому правительству послание, в котором была изложена стратегическая линия молодого турецкого правительства в отношении России и трех закавказских республик. Взяв на себя обязательство "соединить всю свою работу и все военные операции с российскими большевиками, имеющими целью борьбу с империалистическими правительствами", он в данном послании четко и недвусмысленно обозначил основную линию региональной стратегии Анкары - отказ от расширения сферы ее влияния на регион Южного Кавказа и признание его зоной доминирования России в обмен на политическую, военно-техническую и материальную поддержку Москвы. "Если советские силы предполагают открыть военные операции против Грузии или дипломатическим путем, посредством своего влияния заставить Грузию войти в союз и предпринять изгнание англичан с территории Кавказа, турецкое правительство берет на себя военные операции против империалистической Армении и обязывается заставить Азербайджанскую Республику войти в круг советских государств, - обещал турецкий лидер, определяя далее в своем послании "цену" за предлагаемые "услуги". - Чтобы, во-первых, изгнать империалистические силы, которые занимают нашу территорию, населенную нашим народом, и, во-вторых, чтобы укрепить нашу внутреннюю силу для продолжения нашей общей борьбы против империализма, мы просим советскую Россию в виде первой помощи дать нам пять миллионов турецких лир золотом, оружие и боевые припасы в количестве, которое должно выяснить при переговорах, и, кроме того, некоторые военно-технические средства и санитарный материал, а также продовольствие для наших войск, которые - согласно требованию Советской власти - должны будут оперировать на Востоке". 

В результате именно Турция оказала самую активную поддержку советской России в оккупации Баку в кратчайший срок, что позже подтвердили сами турецкие лидеры. "При нашем влиятельном содействии и помощи эти армии (имелись в виду X и XI армии. - Авт.), - отмечал Мустафа Кемаль на заседании меджлиса ВНСТ        14 августа 1920 г., - легко прошли Северный Кавказ и вступили в Азербайджан. Азербайджанцы встретили прибывшие войска с полным спокойствием. Советские армии приняли необходимые военно-стратегические меры на границах Армении и Грузии и вместе с этим приступили к установлению непосредственной связи с нами". 

О пророссийской позиции Турции в этот период свидетельствовали позже и представители советского Азербайджана. В письме первого полномочного представителя советского Азербайджана в РСФСР Бехбуда Шахтахтинского (от 20 сентября 1920 г.) замнаркоминдел Льву Карахану содержалось признание того факта, что "турки до переворота в Азербайджане всячески настаивали на его союзе с Россией и много способствовали совершению там переворота". 

Важно отметить, что двойственный характер турецкого присутствия в Азербайджане, который в итоге стал фактором обеспечения успеха переворота в республике, наблюдался с первых дней ее независимого развития.    23 августа глава правительства АДР Ф.Хойский в своей инструкции председателю азербайджанской делегации в Стамбуле М.Э.Расулзаде (который с июня по сентябрь 1918 г. фактически выполнял функции дипломатического представителя АДР в Турции) отмечал, характеризуя роль турок в Баку, что "политика Нури паши все больше и больше клонится к вмешательству в наши внутренние дела", и призывал в связи с этим "осторожно выяснить политику Стамбула и принять должные меры к охране нашей самостоятельности". Аналогичный призыв был сделан в письме Хойского от 31 августа: "Самое главное - надо окончательно выяснить наши взаимоотношения с Турцией, а то получается совершенно губящее всякое дело двоевластие и многовластие. Я полагал бы, что все управление должно быть сосредоточено в руках азербайджанского правительства, а турецкие воинские части все свои желания и требования должны обратить к правительству и через него проводить, а не вмешиваться непосредственно в дела управления, как это происходит сейчас". 

Вопрос о турецком вмешательстве премьер-министр АДР затронул и в своем выступлении 7 декабря 1918 г. на открытии азербайджанского парламента, заявив, что "турецкое командование, вступая в пределы нашей территории по нашему приглашению для защиты наших границ, для подавления внутренней анархии, силой обстоятельств вмешивалось в наши внутренние дела". "Мы, - отметил далее премьер, - с одной стороны, желая сохранить суверенность прав, а с другой, нуждаясь в услугах турецкого командования, должны были умело лавировать, так, чтобы оградить себя от внешнего вмешательства и не обидеть тех, которые ценой крупных жертв спасали наше физическое существование". 

На противоречивый характер азербайджано-турецкого союза указывает и Т.Свиетоховский, подчеркивая, что "пантюркизм как идеология в значительной степени способствовал росту национального самосознания, и азербайджанцы все больше осознавали свою принадлежность к тюркским народам, но протурецкая ориентация не совсем сочеталась со стремлением (лидеров АДР. - Авт.) самостоятельно управлять делами своей страны". Уместно в связи с этим привести тезис известного своими симпатиями к Турции лидера парламентской фракции "Мусават" Расулзаде, которым он в своем выступлении в парламенте 5 февраля 1919 г. четко определил границы терпимости властей АДР по отношению к "турецкому фактору": "Мы знали, что наш народ имеет одни привычки - особый уклад жизни, а турки - другой. И если бы Константинополь хотел управлять Баку, то Баку пошел бы против Константинополя". 

По мере приближения срока ухода турецких войск из Азербайджана (17 ноября 1918 г.) это стремление лидеров АДР к самостоятельности, к национальной азербайджанской ориентации становилось все более заметным. Символичным в этом плане стало принятие правительством республики 9 ноября 1918 г. постановления о замене прежнего государственного флага (21 июня был принят почти идентичный турецкому флаг Азербайджана - белый полумесяц и белая восьмигранная звезда на красном фоне) на новый национальный флаг, состоявший теперь из зеленого, красного и голубого цветов с белым полумесяцем и восьмигранной звездой. 

Стремление к освобождению от "турецкого наследия" стало проявляться во всех сферах жизнедеятельности республики, особенно в области военной политики. 25 декабря 1918 г. Самедбек Мехмандаров в своем обращении к гражданам страны в связи с назначением на пост военного министра подверг открытой критике политику турецких представителей в области военного строительства в АДР. "Теперь выяснилось, - заявил он, - что турецкие власти, к сожалению, допустили массу неправильностей и ошибок. Так, при наборе солдат брали только бедных, дети же богатых дворян и купцов ими освобождались от воинской повинности. Принятые же в солдаты турецкими начальниками плохо одевались или, лучше сказать, совсем не одевались; кормили их плохо, и часто азербайджанские солдаты, которые служили совместно с турецкими, получали довольствия гораздо меньше и худшего качества, чем их товарищи - турецкие аскеры". 

5 февраля 1919 г. Мехмандаров издал приказ об отмене установленного турецкими властями для Азербайджана закона о воинской повинности как "несовершенного и не соответствующего духу местного населения". Вместо него временно, до выработки правительством АДР нового закона о всеобщей воинской повинности, было введено в действие соответствующее законодательство царской России. 25 февраля при обсуждении в парламенте структуры и штатов военного министерства он вновь дал негативную оценку отношению турецких военных представителей к азербайджанской армии, отметив при этом: "Никто, конечно, не оспаривает заслуг турок в деле спасения жизни нашего народа, но это не мешает нам относиться критически к их действиям". Примерно в том же духе высказывался и Расулзаде. В ходе парламентской дискуссии о роли турецкой армии в создании независимой АДР он отметил, что "память о турках в наших сердцах останется такая же, какая осталась в Болгарии о русских героях, пришедших туда для ее освобождения", и что "в ознаменование этой памяти мы должны везде поставить высокие памятники", но добавил при этом, что "это не означает, что критиковать их нельзя". 

В целом применительно к азербайджанской независимости турецкий фактор сыграл неоднозначную роль. Ни младотурки, возглавляемые Нури пашой, ни кемалисты в лице эмиссаров М.Кемаля в Азербайджане, не говоря уже о турецких коммунистах, которые чувствовали себя в Баку более комфортно, чем в родной Турции, не были заинтересованы в развитии Азербайджана как подлинно независимого государства. Самостоятельная позиция и прозападная ориентация АДР воспринимались всеми политическими силами Турции как потенциальная угроза интересам Турции. При этом для кемалистов независимая АДР была "барьером" на жизненно важном пути связи и сближения с Москвой, а для младотурок - препятствием на пути распространения в перспективе турецкого влияния на кавказский и центральноазиатский регионы. 

В результате с самого начала существования Первой Республики турки, выполняя объективно прогрессивную миссию по военной и политической поддержке молодого азербайджанского государства и обеспечению безопасности его границ, преследовали в Азербайджане собственные стратегические цели. Это проявилось, в частности, в поддержке турецкими эмиссарами в Баку пантюркистских и даже панисламистских сил в руководстве АДР, которые они рассматривали в качестве противовеса азербайджанским национально-демократическим силам, сторонников независимой (насколько это было возможно в тех условиях) внутри- и внешнеполитической ориентации в правительстве Первой Республики. 

А в первые месяцы 1920 г. открытая поддержка оказывалась ими уже и большевистским элементам в правительстве АДР, с которыми Анкара связывала свои планы по превращению Азербайджана в "страну-коридор". Логический финал в развитии этой тенденции наступил весной 1920 г., когда турецкие националисты и коммунисты объединили свои усилия и стали оказывать открытую поддержку в реализации планов Москвы и бакинских большевиков по захвату власти в Баку и других регионах АДР. Маятник прагматичной внешней политики Турции, которая в середине 1918 г. спасла азербайджанский народ от геноцида со стороны дашнакско-большевистского альянса и поддержала усилия азербайджанских патриотических сил по созданию независимой АДР, весной 1920 г. качнулся в противоположную сторону. В результате турецкий фактор сыграл важнейшую вспомогательную роль в процессе оккупации и последующей советизации Азербайджана.