МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И ЕВРАЗИЕЙ

После расширения ЕС и НАТО в начале 2000-х годов постсоветские страны Южного Кавказа оказались в условиях необходимости стратегического выбора  между евроинтеграцией и сохранением связей с Россией и Евразийским союзом. Грузия и Армения с 2004 года демонстрируют разные, но местами схожие траектории: от проевропейского энтузиазма до попыток сохранить суверенитет в условиях внешнего давления. 

Сегодня, в 2025 году, этот выбор стал особенно острым на фоне трансформаций в глобальной политике и конфликта между Россией и Западом.

ГРУЗИЯ: от еврооптимизма к геополитическому повороту

Период 2004-2014 годов - фаза евроатлантической эйфории и институциональных реформ. После «революции роз» в 2003 году Грузия уверенно двинулась по пути евроатлантической интеграции. Уже в 2004 году была подана заявка на членство в НАТО, а в 2005 году в Тбилиси открылся Информационный центр НАТО и ЕС. Развитие отношений с Западом приводит к подписанию в 2014 году Соглашения об ассоциации с ЕС, включая Глубокую и всеобъемлющую зону свободной торговли (DCFTA). В 2017 году в Грузии вводится безвизовый режим с ЕС.

Этот период характеризуется глубокой институциональной модернизацией, борьбой с коррупцией, реформами в образовании и госуправлении. Однако внешняя проблема в лице России оставалась постоянной: последствия войны 2008 года, сепаратистские регионы Южной Осетии и Абхазии, гибридное давление через экономику и политику.

В это же время Армения, находясь под крылом России, оккупировала азербайджанские территории.

2014-2024: сближение с ЕС на фоне внутренних противоречий

Несмотря на значительные шаги на пути евроинтеграции, начиная с 2018 года наметилось охлаждение в отношениях между Тбилиси и Брюсселем. Среди основных причин этого - политическая поляризация в стране и обретение ею субъектности. Правящая партия «Грузинская мечта» оказалась обвиненной в концентрации власти, давлении на оппозицию и СМИ вследствие политики ограничения влияния иностранных субъектов на внутренние процессы. А закон о прозрачности иностранного влияния (2024), по сути, основанный на мировой практике, вызвал массовые протесты и критику ЕС. В измененном впоследствии варианте он копирует действующий много лет аналогичный закон США.

Среди причин также наблюдающаяся в последние годы в Грузии тенденция к проведению в процессе евроинтеграции более независимой политики, не позволяющей вмешиваться во внутренние дела государства иностранным субъектам. Как результат, выборы 2024 года были признаны оппозицией сфальсифицированными, а ЕС и США - недемократичными.

Кроме того, на Южном Кавказе появилась новая проевропейская сила в лице пришедшего к власти в результате «бархатной революции» в Армении Никола Пашиняна.

После выборов 2024 года, объявленных оппозицией «сфальсифицированными с участием российских сил», ЕС заморозил €121 млн грантов. Европейский парламент и США ввели санкции против ключевых фигур правящей партии «Грузинская мечта», включая миллиардера Бидзину Иванишвили и премьер-министра Ираклия Кобахидзе, обвиняя их в подрыве демократии и сближении с Россией. 

В ноябре 2024 года Кобахидзе из-за попыток вмешательства во внутренние дела государства, назвав европейские фонды «рычагом давления» на внутреннюю политику, заявил, что страна не будет инициировать переговоры о вступлении в ЕС до конца 2028 года, а также не будет принимать европейские гранты. Он подчеркнул, что Грузия продолжит двигаться в сторону Евросоюза, но не позволит использовать шантаж и манипуляции в отношениях с Западом. 

Это заявление вызвало протесты в Тбилиси и других городах, а также критику со стороны ЕС и США. Посол ЕС в Грузии Павел Герчинский выразил сожаление по поводу этого решения, отметив, что оно противоречит политике предыдущих правительств и воле большинства населения Грузии. Он также подчеркнул, что Грузия является независимым государством и сама решает, хочет ли следовать пути евроинтеграции. 

В ответ на эти события президент Грузии Михаил Кавелашвили заявил, что страна продолжит процесс евроинтеграции, который является цивилизационным выбором народа, закрепленным в Конституции. Он отметил, что спекуляции на эту тему служат поляризации общества, и подчеркнул, что Грузия готова начать переговоры о вступлении в ЕС. 

Таким образом, хотя первоначальное заявление правительства Грузии о приостановке переговоров вызвало протесты и критику, последующие действия властей свидетельствуют о намерении продолжить путь евроинтеграции.

2025: привыкание к субъектности Грузии

Закрытие Информационного центра ЕС и НАТО в июне 2025 года стало символическим актом охлаждения отношений с Западом. Хотя власти заявляют, что евроинтеграция остается стратегической целью, политический реализм диктует необходимость ограничения иностранного влияния. Так, Грузия отказывается от резкого антагонизма с Россией, присущего периоду правления Саакашвили. Она пытается сохранить прагматичную нейтральность.

Внутриполитическая атмосфера пока еще поляризована: оппозиция в меньших масштабах и не так агрессивно (сокращение финансирования) настаивает на возвращении к европейскому пути, тогда как власть, не отказываясь от проевропейской ориентации, делает ставку на «суверенную демократию».

Показательно, что президент Кавелашвили, несмотря на принадлежность к умеренному крылу власти, подчеркивает: «Евроинтеграция - это цивилизационный выбор, закрепленный в Конституции».

АРМЕНИЯ: от «постсоветского баланса» к европейскому дрейфу

С начала 2000-х годов Армения пыталась демонстрировать интерес к сближению с Европейским союзом, участвуя в рамках Европейской политики соседства и подписав Индивидуальный план действий ЕС-Армения в 2006 году. Эти шаги сопровождались: попытками реформирования государственного управления и юстиции; развитием сотрудничества в образовании и науке (в частности, через программу Tempus), а также участием в проектах трансграничного сотрудничества.

2004-2013: многовекторность под давлением Москвы 

Однако, несмотря на эти шаги, Армения оставалась глубоко зависимой от России в военной, экономической и энергетической сферах. Российские военные базы в Гюмри; участие в ОДКБ, где Армения формально находилась под «зонтиком» коллективной безопасности; высокая доля российских инвестиций в ключевые секторы (энергетика, транспорт, телекоммуникации) - все это гарантии незыблемости сохранения отношений «Россия - Форпост».

Кульминацией этого внешнеполитического конфликта интересов «неожиданно» стал отказ от подписания Соглашения об ассоциации с ЕС в сентябре 2013 года, когда президент Серж Саргсян (после того как был вызван в Москву) вдруг объявил о решении вступить в Таможенный союз под эгидой России. Этот разворот произошел после переговоров в Москве и стал поворотным моментом, положив начало более жесткой версии «многовекторности», где реальное пространство для маневра оказалось ограничено российским влиянием. Выбор вступления в Таможенный союз под руководством России привел Армению в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) в 2015 году.

2014-2021: попытка «двойной интеграции» - CEPA как компромисс

Несмотря на вступление в ЕАЭС в 2015 году, Армения искала возможность сохранить и развивать отношения с ЕС. Результатом стал компромисс - Соглашение о всеобъемлющем и расширенном партнерстве (CEPA), подписанное в 2017 году и вступившее в силу в 2021 году. CEPA стало уникальным для ЕС форматом. Оно не предусматривало создание зоны свободной торговли (в отличие от соглашений с Грузией, Молдовой и Украиной) из-за обязательств Армении в рамках ЕАЭС. Вместо этого соглашение охватывало около 80% правового поля acquis communautaire (совокупность законов, правовых актов и судебных решений, составляющих основу права ЕС), включая государственные закупки, защиту прав потребителей, охрану окружающей среды, антикоррупционную политику. CEPA предоставило Армении инструмент мягкой адаптации к стандартам ЕС без геополитической конфронтации с Россией.

Этот период стал временем балансирования: Ереван продолжал получать инвестиции и доступ к европейским проектам развития, но одновременно углублялась экономическая интеграция с ЕАЭС, а российское влияние в энергетике и безопасности сохранялось, несмотря на декларации суверенитета.

2022-2025: европейский дрейф на фоне разочарования в России

После «бархатной революции» 2018 года во главе с Николом Пашиняном курс внешней политики Армении начал меняться, но с оглядкой на внутреннюю стабильность. Серьезный сдвиг произошел после второй Карабахской войны (2020), а также контртеррористической операции Азербайджана и последовавшей капитуляции Армении в вопросе карабахского конфликта (2023-2024). Это вызвало широкое общественное разочарование в российской поддержке.

Анализ позволяет выделить ключевые признаки поворота к Европе. Во-первых, участие в Европейском политическом сообществе с 2022 года дало сигнал о стремлении Армении к более тесной политической и стратегической координации с ЕС. Во-вторых, визовая либерализация с ЕС. В 2024 году начался официальный диалог, и в перспективе 2026-2027 годов возможен переход к безвизовому режиму при выполнении необходимых условий. В-третьих, заявка на членство в ЕС. В мае 2025 года парламент одобрил законопроект, нацеленный на подачу официальной заявки - акт с огромным символическим и политическим значением. Что, в принципе, не помешало премьеру Пашиняну отрицать евроустремления Армении при встречах с министром Лавровым.

Кроме того, можно выделить программу Interreg Черноморского бассейна (февраль 2025 г.) Благодаря ей Армения получила доступ к десяткам трансграничных проектов в сферах экологии, устойчивого развития, инноваций и цифровизации.

В то же время многолетние российско-армянские отношения, лишающие Армению субъектности, определяют факторы, тормозящие евроинтеграцию. Здесь следует выделить экономическую уязвимость: до 25% ВВП Армении связаны с трансфертами из России (трудовая миграция, переводы). Плюс - однозначная и непреодолимая энергетическая зависимость. Так, «Газпром» контролирует ключевые газотранспортные активы и инфраструктуру. И, наконец, военная база в Гюмри и военно-политические обязательства в рамках ОДКБ. Хотя Армения фактически заморозила свое участие в миссиях после 2023 года.

По оценке Совета безопасности РФ, возможный выход Армении из ЕАЭС может стоить стране до 40% ВВП, что пока делает резкий разрыв маловероятным. Однако постепенное размывание интеграционных обязательств с ЕАЭС уже началось - на уровне стандартов, технических регламентов и внешней риторики.

Политико-обществоведческий аспект: консенсус и риски

В отличие от Грузии, где евроинтеграция стала ареной политической борьбы между властью и оппозицией, в Армении евроориентация постепенно превращается в межпартийный консенсус, по крайней мере в политическом центре. Данный процесс, однако, не может, да и не будет проходить безболезненно, поскольку обязательно столкнется с двумя основными вызовами. 1) Риски внутренней радикализации на фоне обострения отношений с Россией и растущего национализма после поражения в войне с Азербайджаном. 2) Отсутствие единой стратегии выхода из ЕАЭС или переработки отношений с Москвой, которая остается важнейшим фактором в безопасности и экономике.

2025: момент стратегической развилки

Армения в 2025 году стоит на перекрестке. С одной стороны, она делает ощутимые шаги в сторону ЕС: нормотворчество, политический диалог, подключение к региональным программам. С другой - остается связанной с ЕАЭС, Россией и уязвима перед экономическим шантажом.

Показателен визит министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Ереван весной 2025 года с его итоговой пресс-конференцией, а также неоднозначная встреча премьер-министра Пашиняна с Владимиром Путиным 9 мая. Эти сигналы указывают на попытку Кремля восстановить утраченный контроль, в том числе через угрозу санкций или ограничение экспорта.

Из всего этого можно сделать следующие выводы. Армения движется к ЕС по модели «мягкой интеграции», не вступая в открытую конфронтацию с Россией, но постепенно сокращая зависимость. Основные достижения - CEPA, заявка на членство, участие в программах ЕС - дают институциональную основу для сближения. Главная угроза - не столько внешнее давление, сколько структурная уязвимость экономики и отсутствие четкой дорожной карты выхода из ЕАЭС. И в отличие от Грузии, где евроинтеграция стала источником раскола, в Армении она становится инструментом поиска новой идентичности и опоры в кризисный период.

Южный Кавказ в 2025 году остается ареной геополитического соревнования. Грузия, несмотря на ранний старт и впечатляющий прогресс в евроинтеграции, оказалась в состоянии политической заморозки евроинтеграции. Армения, наоборот, находясь в стратегической зависимости от России, делает шаги в сторону Европы, пытаясь выйти из тени Москвы, но рискует столкнуться с серьезными экономическими последствиями.

Судьба обеих стран зависит от трех факторов.  Воли к проведению внутренних реформ и модернизации. Умения выстраивать сбалансированную внешнюю политику без потери суверенитета. Стабильности в отношениях с ключевыми внешними партнерами - ЕС, Россией, Китаем и США. Скорее всего не единоразовый выбор, а умение лавировать станет ключом к сохранению национального интереса в условиях глобального перелома.